Рихард Вагнер

Третья сцена
Зигфрид, Брунхильда

Облако, которое становилось все более прозрачным и невесомым, превратилось в пелену тумана, окутывающую свежестью. Одна ее сторона полностью рассеивалась в вышине позволяя бросить взгляд на ясное, голубое небо, в то время как другая повисла на краю, только начинающей приобретать свои очертания, вершины скалы, окрасившись в лучи восходящего солнца – такая же сцена, как и в третьем действии «Валькирии» – пробуждая воспоминания о еще теплящемся пламени волшебства. Расстановка сцены точно такая же, как в финальном акте «Валькирии»: на переднем плане расположены раскидистые ели, под которыми лежит спящая глубоким сном Брунхильда, укрытая длинным щитом. Она облачена в сверкающую кольчугу, на ее голову одет шлем.

Зигфрид
Подходит к краю скалистой вершины и становится таким образом, что возможно увидеть лишь верхнюю часть его тела. Он долго с изумлением осматривается.
Блаженное уединение, царствующее в лучезарных горных вершинах!
Он поднимается на камень, громоздящийся на самом склоне вершины, и охваченный удивлением наблюдает раскрывшуюся перед ним сцену. Зигфрид смотрит в сторону елей и делает несколько шагов в их направлении.
Что таится неподвижно там, в тени леса?
Это лошадь без всадника, ищет покоя в глубоком сне!
Медленно приближаясь, он замирает сразу же, как только замечает присутствие еще чего-то.
Что там сверкает напротив меня?
Лучезарный предмет искусной кузнечной работы,
Чье пламя слепит мой взор?
Он подкрадывается ближе
Доспехи! Поднять ли мне их?
Он откладывает щит в сторону и видит Брунхильду, лицо которой остается практически полностью скрытым под шлемом.
А! Облаченный в латы муж:
Как манит меня его прелестный облик!
Стесняет ли шлем столь благородную голову?
Все ж будет легче, коль сниму я его.
С осторожностью он развязывает тесемки шлема и снимает его с головы спящего: копна длинных, кудрявых волос рассыпается в разные стороны. Зигфрид напуган.
Ах! Как красиво!
Он застывает в плену у увиденного.
Облака окаймляют волнами
Прозрачное озеро неба;
Лучезарного солнца смеющийся лик
Прорывается сквозь бушующие воды!
Он склоняется ниже над спящей.
В глубоком дыханье колышется грудь.
Сорву ли кольчугу теснящую?
С большой осторожностью пытается снять кольчугу.
Вперед, мой меч, расправься с металлом!
Он достает меч, осторожно разрезает кольчугу с обеих сторон и откладывает ее в сторону, так что теперь Брунхильда предстает перед ним в нежном, женственном одеянии. Он вскакивает в испуге и удивлении.
Да это не муж!
Он бросает встревоженный взгляд на спящую.
Жгучие чары вломились мне в сердце,
Пламенем страха вспыхнули очи,
Мой разум мутится, теряю опору!
Он приходит в смятение.
К кому обратить молитву свою мне?
Матушка! Матушка! О, память моя!
Словно обессилевши, он опускается к груди Брунхильды. Долгое молчание, после которого Зигфрид вскакивает со стенаниями.
Как пробудить мне деву,
Чтоб взор свой она мне раскрыла?
Взор свой раскрыла?
Ослеплен ли я будут девичьим взглядом?
Хватит ли смелости, чтобы решится?
Вынесу ль света сеянье?
Меня окрыляет и тут же бросает
Идет все вокруг ходуном!
Опасная тяга путает мысли;
Над робеющим сердцем трясется рука!
Что со мной трусом?
Это ли ужас?
О, матушка! Матушка! Храбр твой сын!
Сном спит глубоким та,
кто научила страшиться его!
Как же с ужасом мне совладать?
Где раздобыть прежнюю смелость?
Должен себя я вновь обрести
И дева путь мне укажет!
В то время как он заново начинает приближаться к спящей, его вновь пленяют нежные чувства, вызванные ее обликом. Он склоняется ниже.
Ее цветущие уста сладостно вздрагивают.
Они нежно пробуждают во мне трепещущую робость!
Ах! Это дыхание, наполненное прекрасным ароматом!
Словно в сомнении.
Проснись! Проснись! Священная дева!
Он смотрит на нее.
Она меня не слышит.
Протяжно сдавленным голосом.
Так пусть же выпьют эти сладкие губы
Полную чашу моей жизни,
Здесь я найду свой конец.
Он, словно подкошенный, рухнул на спящую и приник своими губами к ее рту. Брунхильда открывает глаза. Зигфрид поднимается и становится напротив нее. Брунхильда медленно садится и радостно приветствует поднятием руки свое возвращение в мир живущих на земле и под небом.

Брунхильда
Славься солнце!
Славься свет!
Славься сияющий день!
Долог был сон мой;
Но отступил он.
Кто тот герой, что меня пробудил?

Зигфрид,
Захваченный ее взглядом и голосом, стоит, словно очарованный.
Я прорвался сквозь пламя,
Оно скалу обвивало;
Шлем снял я твой, что прочно сидел:
Зигфрид имя мое, того кто тебя пробудил.

Брунхильда
Выпрямившись сидя.
Славьтесь боги!
Славься мир!
Славься нарядная земля!
Закончился сон мой
Проснувшись, я вижу:
Зигфрид есть тот, кто меня пробудил!

Зигфрид
Выпаливает в восторге.
О, славься матушка, что меня родила;
Славься земля, что меня вскормила!
За то, что глаз мой может увидеть,
Как божество улыбается мне!

Брунхильда
С большим волнением.
О, славься та мать, что тебя родила!
Славься земля, что вскормила тебя!
Лишь твой взор имеет право смотреть на меня,
Только тобой могла быть я пробуждена ото сна!
Оба теряются в лучезарном восторге, вызванном образами друг друга.
О, Зигфрид! Зигфрид! Славный герой!
Ты пробуждающий жизнь, побеждающий свет!
Если б знал ты, радость мира,
Как раньше тебя я любила!
Ты был в мечтах,
Заботах моих!
К тебе стремилась нежно я,
Вперед зачатья и рожденья
Хранил мой щит тебя:
Так долго я люблю тебя, Зигфрид!

Зигфрид
Тихо и нерешительно.
Неужели жива моя мать?
Уснула всего лишь она?

Брунхильда
Смеясь, ласково протягивает ему руку.
О, прелестный ребенок!
Мать твоя не вернется из мертвых.
Но ты есть я,
Если, счастливец, ты любишь.
Что ты не знаешь,
То ведаю я для тебя;
Но знание дано мне мое
Лишь потому, что люблю я тебя!
О, Зигфрид! Зигфрид! Побеждающий свет!
Тебя всегда я любила,
Лишь мне раскрыт был Одина промысел.
Та тайна, что хранить я должна была;
Ее ни головой, но сердцем, я знала;
За нее копья в битвах и спорах ломала;
Ради нее я ослушалась бога;
За нее я несла наказанье, томившись в оковах,
Так как лишь чувством ее понимала!
Имеешь права ее ты узнать!
Это была любовь к тебе!

Зигфрид
Звучит словно чудо то, что поешь ты;
Но смысл слов ускользает.
В глазах сверкающих вижу я свет;
В дыхании веет тепло;
Голоса пенье сладостно мне:
Но все ж не пойму я,
Что в песне ты говоришь.
Не могу я высокого смысл постигнуть,
Коль все мои чувства с тобой нераздельны!
Страхом связала ты члены мои:
Ты единственная кто научил меня страху,
Опутав крепкими путами,
Не кради мою смелость ты впредь!
Он замолчал в большом волнении, направив на нее полный ожидания взгляд.

Брунхильда
Плавно повернув голову в сторону, направляет свой взгляд на бор.
Там вижу я Грани,
Мой добрый конь!
Как славно пасется тот,
Кто в сон погружен был!
Зигфридом пробужден был вместе со мною.

Зигфрид
Пребывая все в том же состоянии.
Прекрасными устами любуется глаз мой:
И жарким желанием объяты губы,
Так как нашел ему взор утоленье.

Брунхильда
Указывает ему рукой на свое оружие, которое ее оберегало.
Там вижу я щит,
хранящий героев.
Там шлем лежит
Что скрывал мне чело:
Не уберечь, не сохранить им больше меня!

Зигфрид
Благородная дева пленила мне сердце;
Боль причинила слабая женщина:
Я завладею тобой без оружья.

Брунхильда
С нарастающей грустью.
Я вижу кольчугу блестящую сталью:
Меч острый рассек на две части ее;
Лишил он защиты девичье тело:
Теперь беззащитна я,
Мне нечем бороться, печален удел мой!

Зигфрид
Сквозь смертельное пламя к тебе я пришел
Позабыв про броню и доспехи, был невредим:
Но сейчас пожирает огонь мою грудь
И кровь закипает от страсти;
Гнетущий огонь пылает внутри:
Желанье Брунхильдой владеть
Царит безраздельно в моей груди!
О, Дева, потуши же скорее огонь!
Успокой искрящий пожар!
Он сгреб ее в объятья: она вскакивает и отбивается от него со всей силой, которую придал ей страх. После чего отбегает на противоположную сторону.

Брунхильда
И боги не смели ко мне прикасаться!
Только к героям склонялось сердце девичье:
Невинным покидало оно Вальхаллу!
Горе! Горе!
Горе бесчестья, позорной нужды!
Обиду нанес пробудивший меня!
Осквернил он доспехи и шлем:
Брунхильдой не быть мне впредь!

Зигфрид
Знать не смог пробудить я деву,
Развеять Брунхильды сон.
Пробудись, будь женой мне!

Брунхильда
В замешательстве.
Смешались все чувства
Разум молчит:
Покинула ли мудрость меня?

Зигфрид
Разве не пела мне ты,
Что знаешь тайну
Своей лучезарной ко мне любви?

Брунхильда
потупивши взор.
Мрачные тени обступают меня.
Сквозь густые сумерки взгляд не может схватить меркнущий свет.
Я погружаюсь во тьму ночи.
Ведомый ветром страшащий хаос настигает:
Ужас догоняет и повергает меня!
Она быстро закрывает лицо руками.

Зигфрид
Нежно отстраняя ладони от ее лица.
Ночь обхватила повязкой глаза.
Сними ее, отступит и страшная тьма.
Очнись от кошмара, взгляни:
Солнечным светом сияет день!

Брунхильда
В большой взволнованности.
Солнечным светом день осветил мое бесчестье!
О, Зигфрид! Зигфрид!
Смотри на мой страх!
Ее выражение лица говорило о том, что в мечтах у нее предстал прелестный образ, оторвавшись от которого она с кротостью вновь посмотрела на Зигфрида.
Вечно была я, вечно пребуду
В исполненном томящей негой блаженстве,
Но для своего спасенья!
О, Зигфрид! Божественный! Оплот сего мира!
Сила земли! Смеющийся воин!
Прочь удались, оставь меня!
Не приближайся ко мне со страстной близостью!
Не принуждай меня
разрушительным принуждением!
Не превращай в руины мое доверие!
Видишь ли облик свой в чистом ручье?
Мил ли он глазу?
Создавши волну прикоснувшись,
Рассеешь ты чистую гладь.
Не видишь себя ты больше,
Лишь колыхание волн!
Вечно радоваться ты сможешь в блаженстве,
Когда не рядом со мною ты будешь,
Счастлив и светел герой!
О, Зигфрид! Блистательный муж!
Пожалей себя и покинь меня:
Не смей себя погубить!

Зигфрид
Тебя люблю я: полюби и ты!
Без тебя меня больше не будет:
Ах, если б была ты моею!
Божественный поток стремится предо мной;
И я весь растворен
В бушующих, прекрасных волнах его.
Нет моего в них теперь отраженья,
Жаркое пламя объяло меня,
Чтобы его скорей остудить
Прыгну в ручей я с головою:
Волнение волн меня тут же поглотит,
Исчезнет томленье мое навсегда!
Проснись же Брунхильда!
Раскрой свои очи!
Живи и смейся, сладчайшая радость!
Будь моей! Будь моей! Будь моей!

Брунхильда
Очень проникновенно.
О, Зигфрид! И раньше твоей я была!

Зигфрид
Страстно.
Раньше была, так будь и теперь!

Брунхильда
Я буду твоею всегда!

Зигфрид
Здесь и сейчас будь ты моей!
Возьми мою руку –
В объятьях сожмемся;
Жаркая плоть единою станет;
Вспыхнут взоры,
Сольются дыханья;
Губы и взгляды поймают друг друга.
Тогда лишь ты станешь моей,
Когда полюбишь сегодня!
Разрушь же сомнение жгущее,
Моя ли сейчас ты Брунхильда?
Он обнимает ее.

Брунхильда
Твоя ли сейчас я?
Покой божественный в шторме исчез,
Девственный свет превратился в огонь.
Знанье мое уберечь меня хочет,
Восторг любви побеждает его!
Твоя ли сейчас я?
Зигфрид! Зигфрид!
Ты в правду не видишь?
Какими глазами смотрю на тебя я,
Не ослеп ли ты часом?
Разве не охватывает любовь меня,
Когда руки касаюсь твоей?
Потоком бурлящим становится кровь,
Дикое пламя, не чувствуешь разве?
Боишься ли Зигфрид,
Страшишься ли ты страсти девы свирепой?
Она резко обнимает его.

Зигфрид
Ах! Как закипает в жилах кровь,
Как переплетаются сияющие взгляды,
Как пылает огнем рук соприкосновенье,
Вернись ко мне мое бесстрашное мужество!
Ах, эта робость и страх!
Который не ведом был раньше,
Тот страх, что едва мне ты открыла:
Его, я глупец, совсем позабыл уж!
На последних словах он ненамеренно кладет Брунхильду на землю.

Брунхильда
Охваченная восторгом любви громко смеется.
О, беззаботный герой!
О, блаженный младенец!
Священных деяний надежный оплот ты!
Смеясь буду любить я,
Со смехом хочу я ослепнуть,
И с ним же из жизни уйти!
Исчезни Вальхаллы сияющий мир!
Окутайся тленом замок гордыни!
Прощай навсегда роскошь богов!
Умри в томной неге бессмертных племя!
Порвите же Норны вы нити судьбы!
Сумерки богов скорее спуститесь!
Ночь смерти бессмертных, быстрее настань!
Зигфрида звезда мне светит сейчас;
И вечно пребудет, пребудет всегда!
Владелицы и ими владеют, они лишь одно, но разлиты кругом:
Светлая любовь, смеющаяся смерть!

Зигфрид
Со смехом красавица меня разбудила:
Брунхильда живет, смеется она!
Славься тот день, что светом обнял нас!
Славься то солнце, что лучами пронзило!
Славься тот мир, где Брунхильда живет!
Сон отступил, она снова жива,
Смеется напротив меня.
Красиво сияет Брунхильды звезда мне!
И вечно пребудет, пребудет всегда!
Владелицы и ими владеют, они лишь одно, но разлиты кругом:
Светлая любовь, смеющаяся смерть!
Брунхильда бросается в объятья Зигфрида. Занавес падает.