Фуртвенглер: продолжение темы – «Мнения сторон» Иштвана Сабо (2001)

Мнения Сторон обложка

Опубликовано Sletelena в Вс, 2013-04-24 03:04

Сценарий: Рональд Харвуд
Оператор: Лайош Колтаи
Режиссёр: Иштван Сабо

В главных ролях:
Харви Кейтель
Стеллан Скарсгард
Мориц Бляйбтрой
Биргит Минихмайр
Олег Табаков

Хотелось бы назвать этот фильм музыкальным и биографическим, однако он не является ни тем, ни другим. Музыки для фильма про дирижёра там всё же маловато – и, естественно, никакого Вагнера, обвинений для Фуртвенглера хватило и без того – только Брукнер, Шуман и Бетховен. Причём из последнего взята лишь Пятая симфония, что выглядит уже явным недобором, учитывая, что Фуртвенглер был великим и непревзойдённым специалистом именно по Бетховену. Также не стоит наивно надеяться, что даже та музыка, что попала в фильм, исполняется в каком-то чудо-восстановленном варианте Берлинским филармоническим оркестром под управлением Фуртвенглера. Нет, это современные записи Берлинской Штатскапеллы под управлением Баренбойма – очень хорошие записи, но о Фуртвенглере как о дирижёре они дают представление, конечно, весьма расплывчатое.

Документальных кадров в фильме также немного. Хотя, справедливости ради, те, что есть подобраны с толком и отлично встроены в общий режиссёрский замысел. Вообще же многое, в том числе и преобладающий формат пьесы-дознания, сохранёно из первоисточника – одноимённой пьесы Рональда Харвуда, посвященной денацификационному процессу по делу Вильгельма Фуртвенглера в Берлине 1946 года. Кое-что из пьесы было выкинуто, кое-что добавлено (об этом бонусе ниже), однако канва осталась нетронутой, и натурных «временно-колоритных» сцен в фильм вписалось тоже всего несколько.

Оригинальное название фильма «Taking Sides» дословно переводится как «Принимая стороны». Все перевели его по-разному: венгры – «Очная ставка», немцы – «Случай Фуртвенглера», мы, соответственно, «Мнения сторон» – вариант не лучший и не худший, хотя мнений равноценных сторон, как таковых, в фильме нет. Практически все встают на сторону дирижёра – и музыканты оркестра; и приданный в помощь главному дознавателю молоденький американский лейтенант Дэвид Уиллис (Мориц Бляйбтрой) – бывший немецкий еврей, чьи родители погибли в концлагере; и секретарша Эмми Штраубе (Биргит Минихмайр), дочь казнённого за участие в антигитлеровском заговоре генерала; и представители остальных союзнических держав-победителей.

Фуртвенглером (Стеллан Скарсгард) очарованы буквально все, кроме главного героя, американского майора Стива Арнольда (Харви Кейтель), и его непосредственного начальника. Надо сказать, что фильм – совместная британско-немецко-французско-австрийская продукция, так что расстановка акцентов вполне понятна. И понятно, что это натяжка – выводить со всех сторон интеллигентных, высокообразованных людей, и только со штатовской – «среднего американца», бывшего страхового агента, в жизни не слушавшего Бетховена и жаждущего задать жару этому – «Кем он себя воображает?!» – «нацистскому» дирижёру. Естественно, первые лобовые попытки Арнольда доказать связь Фуртвенглера с нацистской партией обречены на неудачу. Сколько бы американец не ярился и не донимал своего визави, факты упрямы: Вильгельм Фуртвенглер никогда не был членом НСДАП. Тогда майор переходит к жёсткой патетике: так или иначе дирижёр дружил с бонзами рейха, был водружён ими на фашистское знамя, в качестве этого знамени путешествовал по оккупированным территориям и не мог не понимать, чьим орудием пропаганды он является. Это на самом деле и есть мнение «другой» стороны – непоколебимое и неубиенное в той системе координат, в которой эта сторона существует: демократия и равенство для своих «независимо от», а для поверженных врагов – более высокая доля ответственности для всех попавших наверх и, соответственно, якшавшихся с высшим нацистским руководством.

Здесь доводы дирижёра (действительно взятые из его публичной речи на процессе) звучат уже слабее, однако всё-таки звучат. Вообще Стеллан Скарсгард играет, на мой взгляд, не Фуртвенглера, но какого-то утрированного персонажа, местами расползающегося «по швам». С одной стороны, интровертность, неуверенность и невеликая речистость прототипа у него усилены, а с другой, этот же самый человек постоянно холерически взбрыкивает и не может спокойно подождать десять минут в приёмной, не устроив скандала. Очень сомнительно, чтобы гнёт произошедшего и даже намеренно давящая обстановка такого расследования могли привести к столь бесконтрольной потере лица у реального Вильгельма Фуртвенглера. Но, возможно, автор и режиссёр руководствовались соображением, что по-иному и вообще никакой драмы не получится. А значит, надо её создать – именно внутреннюю драму дирижёра, а не спор с доводами свидетелей обвинения (которые, кстати, хоть и в меньшинстве, но присутствовали на реальном процессе, однако в пьесу не вошли). Да собственно, и сам процесс не вошёл ни в пьесу, ни в фильм – в конце, под изящно смонтированные кадры документальной хроники, озвучивается только оправдательный приговор и некоторые последующие события, ставящие дополнительные вопросы к логике истории вообще и к выводам о том, кто выиграл в долгосрочном итоге в данном конкретном случае.

После потери в первом кавалерийском наскоке майором Арнольдом изначальных своих аргументов, серьёзных вопросов в фильме остаётся, в сущности, два. (К слову, Харви Кейтель и вся остальная команда играет превосходно, без всяких переборов, хотя им, конечно, проще – их-то с прототипами никто не сравнивает.) Вопрос номер один звучит так : «Почему вы не уехали из страны, когда к власти пришли нацисты, как сделали это многие люди вашего круга и положения?» Как уже было сказано, Фуртвенглер в ответ довольно нервно и неуверенно читает по заранее написанной бумажке свою всем известную речь – и выглядит при этом уже не столь убедительно, как в начале, когда Арнольд пытался записать его в нацисты. Однако вместо обвиняемого на этот вопрос отвечает в следующей сцене другой персонаж – тот самый «бонус», которого не было в пьесе, написанной англичанином, но которого ввел в фильм венгр Сабо, ибо он-то немножко лучше понимал ситуацию и что в ней к чему. Персонаж этот тоже имеет своего прототипа и называется его именем – полковник Дымшиц. Только реальный Дымшиц был просто филологом-германистом и офицером, разбиравшимся с советской стороны в послевоенных немецких культурных завалах, а полковник Дымшиц, играемый Олегом Табаковым, являет собой некий собирательный образ русского, чуть барствующего по-михалковски интеллигента, не только главного в тамошней советской команде, но и прямо-таки «директора одного ленинградского музея». Дымщиц за Фуртвенглера двумя руками: первой – своей собственной, а второй – рукой советского политического руководства, весьма желавшего получить мировую звезду в свою зону на любых условиях. И вот этот самый Дымшиц в одной из лучших сцен фильма отвечает, исходя из собственного опыта, майору Арнольду вопросом на вопрос: «А почему человек вообще должен уезжать из своей страны, если вдруг к власти в ней пришёл диктатор?» И ответить на это американцу, собственно говоря, нечего, как нечего ответить и на все подводящие и вытекающие рассуждения Дымщица, ибо Арнольд попросту не в теме и не находит аргументов для спора в этом «зазеркалье».

Вопрос номер два возникает подспудно, когда всё более негодующий майор Арнольд, недовольный ходом собственного следствия, начинает делать то, что в других обстоятельствах, вероятно, предпочёл бы не делать, а именно – копаться в «грязном белье» дирижёра и давить на него фактами, к политике мало относящимися. Ревность и зависть – вот причина всех зол! Положим, завидовать молодому Герберту фон Караяну Фуртвенглеру было не с чего, но с «ревностью» майор Арнольд очевидным образом попал в точку. Вряд ли сам Вильгельм Фуртвенглер отдавал себе отчёт, насколько важен для него этот мотив вообще, и как причина неотъезда из страны – в частности. Ещё пара доводов такого же плана загоняют дирижёра в угол окончательно. Совершенно потерянный и разбитый, он признаёт своё поражение. Американец доволен: он, чёрт возьми, оказался прав – эти деятели «высокого искусства» в низших своих проявлениях от простых смертных ничем не отличаются. Здесь действительно не с чем спорить, но остаётся вопрос: а то, что они отличаются в высших своих проявлениях, имеет значение или нет? Для майора Арнольда и ему подобных «демократов» не имеет. Равно как не имеет и для тех, кто тоже едва ли видел хотя бы одну оперу целиком, зато краем своего «аристократично-белого» уха слышал, что Вагнер был любимым композитором Гитлера и выступал против евреев. И все эти «средние арнольды» благополучно водружают автора «Тристана и Изольды» – одни на свои бело-расовые флаги, другие на защитно-демократические плакаты – и брызгают друг в друга слюной с его именем, и, к сожалению, не только слюной.

Нет сомнений, что и человек, которому посвящён этот сайт, и дирижёр, признанный его лучшим интерпретатором в 20 веке, совершали поступки, достойные осуждения. Но то, что их творчество помогло подняться над собой миллионам людей – факт из иной плоскости. Эта плоскость не отменяет той другой, низменной, «человеческой, слишком человеческой». Однако она имеет право на самостоятельное существование, без заброса «коровьих лепёшек» со стороны разнообразно окрашенных «арнольдов», которым в этой неизвестной им области, кроме такого бомбометания, в сущности, нечего делать. Денацификационный процесс в послевоенной Германии был необходим, в том числе и над Вильгельмом Фуртвенглером, и он его выиграл. Выигрывает он и в фильме – досрочно – когда, признав своё поражение перед следователем, спускается по лестнице, ссутулившись, а в это время недовольные действиями своего американского шефа помощники Арнольда включают музыку. Нетрудно догадаться – какую.
.