Ханс Хоттер

Ханс Хоттер – немецкий певец. Один из ведущих бас-баритонов середины 20 века, задавший столь высокий эталон исполнения вагнеровских партий, в особенности Вотана, Голландца и Гурнеманца, что поставленная им планка остаётся непревзойдённой и по сей день. Не меньшую известность принесли ему также концерты и записи песен немецких композиторов – Шуберта, Брамса, Шумана, Штрауса, Вольфа. Великолепный голос, сочетавший сочную мощь баса и все краски баритона от бархата до меди, а также потрясающая дикция и яркое актёрское дарование сделали Хоттера мировой звездой первой величины в весьма непростой для немецкой творческой элиты послевоенный период. Певец с большим успехом выступал не только в операх Вагнера, но и Моцарта, Бетховена, Верди, Берлиоза, Мусоргского, Пуччини и Штрауса. Однако за пределами немецкоговорящего мира его жаждали видеть в первую очередь в труднейшей и эффектнейшей его ипостаси – вагнеровского певца, а затем вагнеровского же режиссёра.

Ханс Хоттер родился 19 января 1909 года в Оффенбахе на Майне под Мюнхеном. Музыка с детства была частью его жизни, но поначалу это была просто немецкая народная музыка, такая же естественная в его окружении, как игра в футбол и прочие баварские народные забавы. После смерти отца-архитектора (Хансу тогда было всего семь лет) мать переехала в Мюнхен вместе с двумя сыновьями, старший из которых впоследствие стал католическим священником. Учась в гимназии, Ханс тоже начал заниматься церковной музыкой, а по окончании её решил, что, пожалуй, хочет дирижировать, и пошёл в Мюнхенский университет изучать философию (это включало и курс музыки). Уроки пения, фортепьяно и игры на органе в Мюнхенской высшей музыкальной школе были сперва лишь приложением, казавшимся ему необходимым для достижения этой основной цели. И музыкальный дебют восемнадцатилетнего Ханса состоялся вовсе не в качестве певца, а в качестве органиста и хормейстера в церкви Святого Георгия.

Однако небольшая деталь из ранней юности оперного бога указывает, что рассудочные доводы о выборе правильного жизненного пути всё-таки не совсем точно отражали зов его сердца. Ибо в пятнадцать лет на свои первые заработанные деньги Ханс Хоттер купил не дирижёрскую палочку, не кантату Баха и даже не Хор пилигримов из «Тангейзера», а две пластинки с записями Шаляпина – отрывки из «Бориса Годунова» и «Дон Кихота» Массне. Великий бас был поистине кумиром баварского юноши. Через десять лет Хоттеру, начавшему к тому времени собственную певческую карьеру, посчастливилось наконец услышать и, главное, увидеть русскую легенду на концерте в Праге – впечатление не только оправдало, но и превзошло его ожидания. Это было то, к чему стремился он сам.

Человеком, за несколько лет до того раскрывшим певческие способности Ханса и направившим «уклониста» на путь истинный, был его преподаватель вокала, тенор Маттеас Рёмер. Уже после годичного обучения у Рёмера двадцатилетний баритон дал в 1929 году пусть камерный, но всё-таки сольный концерт в Мюнхене. Тёплый приём заставил его пересмотреть свои планы, однако времени вырастить новую мечту у юноши просто не было. Помимо веры Рёмера в своего питомца, не последнюю роль в решении Ханса стать певцом сыграло тогда желание побыстрее начать зарабатывать и помочь матери, вместо того чтобы сидеть у неё на шее. Через год, в 1930, Хоттер получил свой первый оперный ангажемент в городском театре Троппау (чеш. Опава), дебютировав там в партии Оратора в «Волшебной флейте». Следующий сезон певец выступал в опере Бреслау (польск. Вроцлав), после чего последовали два энергичных и счастливых сезона в Немецком театре Праги, а затем ещё три в Гамбургской опере, в которой он продолжал периодически выступать и после, вплоть до 1945 года. И везде публика приходила в восторг уже от самой сценической фигуры высоченного, стройного и артистичного солиста, а критики сходились во мнении, что редкостный голос и музыкальность певца заслуживают самого пристального внимания.

Кроме прекрасных профессиональных качеств, Ханс Хоттер, по воспоминаниям знавших его людей, был ещё весьма интересным, интеллигентным человеком, обладавшим замечательным чувством юмора и чуждым какой бы то ни было звёздной болезни. К расточаемому им обаянию не осталась равнодушной и молодая гамбургская актриса Хельга Фишер, в 1936 году ставшая его женой. Как истинная дойче-фрау, она оставила сцену и посвятила себя семье и артистической карьере Ханса, о чём никогда не жалела до самой своей смерти в 1998 году. В 1936 году у молодой четы родился сын, а в 1939 – дочь, впоследствии вышедшая замуж за внука Рихарда Штрауса и таким образом превратившая дружеские отношения между семьями в родственные.

Начало этим отношениям было положено в 1937 году, когда Ханс Хоттер пришёл в Баварскую Штатсопер по приглашению её музыкального руководителя Клеменса Крауса, взявшего певца на заметку ещё в пражский его период. Вторая по престижности в Германии, оперная сцена родного города приняла своего птенца в качестве уже вполне состоявшейся творческой единицы – с весьма приличным репертуаром ролей, включавшим как классичесие партии (Скарпиа, Бориса Годунова, Фальстафа, Яго, Эскамильо, Вотана и др.), так и участие в премьерах («Жертва» Циллига в Гамбурге).

Однако мюнхенские премьеры опер Штрауса – «Дня мира» в 1938 и «Каприччио» в 1942 году – были событием, что ни говори, иного масштаба (см. ниже картинку 1: Хоттер с Рихардом Штраусом). Своим участием в них тридцатилетний солист уже вписал своё имя в историю оперы, даже если бы не сделал впоследствие своих незабвенных Вотана, Голландца, Закса и Гурнеманца. Планировалась также ещё одна премьера в Зальцбурге, «Любовь Данаи», роль Юпитера в которой писалась Штраусом непосредственно под Хоттера. Но гитлеровская истерика из-за проигрываемой войны привела в августе 1944 года к закрытию всех театров, постановка была отложена на несколько лет и состоялась лишь в 1952 году уже в другом составе. Членом же мюнхенской труппы Хоттер оставался феноменально долго, с 1937 по 1972 год. И феномен тут не только в творческом долголетии, но и в верности родному городу, ведь, справедливости ради, в послевоенное десятилетие гонорары там были несравнимы с американскими, английскими и даже венскими.

В Венской опере Ханс Хоттер дебютировал в 1939 году со штраусовкими «Саломеей» (Йоханаан) и «Днём мира» (в той же роли Коменданта, но теперь уже на австрийской премьере – см. ниже картинку 4). Дебют был настолько удачен, что молодой солист получил контракт и в этом театре и далее регулярно работал в нём до 1971 года. Вообще, с 1939 года карьера Хоттера фактически уже стала международной. До начала Второй мировой войны он успел выступить в парижской Гранд-опера, спел Вотана в Ла Скала, где позже перепел все свои вагнеровские партии (см.ниже картинку 5: «Валькирия» с Нильссон, 1963 год). Более того, во время войны его отпустили на гастроли в Амстердам – не ввиду личной благонадёжности, а по другой причине. Певец даже не слишком скрывал свою нелюбовь к нацистскому режиму, но в Мюнхене у него оставалась семья, и следовательно, побега нелояльной звезды можно было не опасаться.

Ситуация в начале сороковых не благоприятствовала творческой экспансии немецкого певца за пределы треугольника Гамбург – Мюнхен – Вена, по которому Хоттер в основном и путешествовал в тёмных по военному времени поездах. Однако, даже не желая выступать в Берлине перед бонзами Рейха, и на немецко-австрийской территории можно было потихоньку разворачиваться. В 1942 году состоялся дебют Ханса Хоттера на Зальцбургском фестивале в партии Графа Альмавивы в «Свадьбе Фигаро», а на следующий год он выступил там как Оратор в «Волшебной флейте».

С моцартовским Дон Жуаном в Зальцбурге фактически возобновилась и послевоенная международная деятельность певца. Период денацификации Хоттер прошёл сравнительно легко и быстро. В отличие от некоторых дирижёров, таких, как Бём и Караян, недвусмысленно поддерживавших нацистов, и композиторов, как Штраус метавшихся от лояльности к фронде, – певцам, не ходившим в явных друзьях у фашитской верхушки, власти союзников, в сущности, ничего не могли предъявить. «Ваши записи есть в коллекции Гитлера», – сообщили Хансу Хоттеру на комиссии, на что тот немедленно нашёлся: «Знаете, в коллекции Папы они тоже есть». Словом, при столь формальных обвинениях этот момент, по здравом баварском размышлении, следовало просто переждать.

И действительно, первые же послевоенные гастроли Венской оперы в Ковент-Гардене в 1947 году, на которых Хоттер исполнял Дон Жуана и Графа Альмавиву, имели огромный успех. Вообще, популярность певца в Англии вскоре достигла прямо-таки фантастического уровня – при том, что в Лондоне он исполнял не все даже вагнеровские свои роли. Тут, правда, присутствовал и личный момент: Хоттер имел славу англофила. В подтверждение чего приводится, например, такой факт: своего Закса он подготовил специально для лондонцев на английском языке. Середина века была как раз переходным периодом от переводных к аутентичным исполнениям опер, и звёздный бас, конечно, мог в этой ситуации упереться на своих условиях. Но не стал, а взял на себя сей непривычный труд – и убедил таки, что качество его исполнения от подобных «мелочей» не страдает. Был ли то искренний англофильский порыв, трезвый материальный расчёт или творческое желание освоить неизведанную область, теперь уже, понятно, не разберёшь – так или иначе, в плюсе остались все: и певец, и растроганная публика.

И уж, во всяком случае, американофилом Хоттер точно не был. Однако это не помешало ему триумфально выступать в Метрополитен в качестве премьера в 1950-1954 годах. Начав с Летучего Голландца (см. ниже картинку 2) – и далее со всеми вагнеровскими остановками (плюс Великий Инквизитор в «Дон Карлосе», Йоханаан в «Саломее» и Орест в «Электре»). С 1949 года Хоттер также регулярно и триумфально гастролировал в Буэнос-Айресе. В общем, можно было бы и дальше перечислять, на каких ведущих оперных сценах Ханс Хоттер пел своего Вагнера, но проще сказать, где он этого не делал. Ну вы уже поняли, таких городов в 50е-60е годы прошлого века было всего два. В вагнерианце, да к тому же любителе духовной музыки, они в своём уверенном шествии к светлому будущему, разумеется, не нуждались.

Первая любовь Хоттера – камерная и духовная музыка – действительно «не ржавела» на протяжении всей его певческой карьеры. Возможно, кто-то когда-то, ещё до наступления эры звукозаписи, и пел песни немецких романтиков с той же ясностью, мелодичностью и проникновенностью, однако для ныне живущих именно Ханс Хоттер задал эталон исполнения и в этой области (в которой у него за последующие полвека нашёлся лишь один конкурент – Фишер-Дискау). Не трудно представить чувства немцев, готовых бесконечно слушать хоттеровские вдохновенные интерпретации их родного, с молоком матери впитанного репертуара. Но какое, казалось бы, японцам дело до Шуберта? И однако – девять аншлаговых концертов в рамках одного японского турне с шубертовким циклом «Зимний путь». Никакие реклама и продюсеры не в состоянии обеспечить такой результат – только высочайшее качество исполнения. «Зимний путь» и «Лебединую песнь» того же Шуберта Хоттер записывал много раз. В его активе также многочисленные записи песен Брамса, Шумана, Лёве, Штрауса и Вольфа. Из духовной музыки общепризнанные вершины его достижений – исполнение 82 Кантаты Баха, «Сотворения мира» Гайдна и «Немецкого реквиема» Брамса.

Возвращаясь к опере, квинтэссенцией карьеры Хоттера-вагнерианца был, конечно, Байройт. Напряжённость послевоенной ситуации, в которой певец осуществлял свои международные дебюты, по-видимому, всё же сказалась – в 1949 году у него случился весьма опасный вокальный кризис, грозивший концом карьеры. Однако трудолюбие и самодисциплина Ханса Хоттера позволили преодолеть его всего лишь с потерей нескольких ангажементов. По этой причине на первом возобновлённом байройтском действе в 1951 году Хоттер не выступил. Но далее участвовал в фестивале ежегодно с 1952 по 1966 год (кроме 1959) и перепел там всё, что можно и нельзя: Вотана, Странника и Гунтера в «Кольце»; Курвенала и Марка в «Тристане»; Амфортаса, Титуреля и Гурнеманца в «Парсифале»; Закса и Погнера в «Нюрнбергских мейстерзингерах»; Голландца. Причём, если партия Погнера действительно лучше, чем Закса, подходила для голоса Хоттера и была им больше любима, то Титурель был просто весомым дружеским одолжением со стороны солиста, в том же месяце шесть раз выходившего на сцену в главной роли в «Кольце» и трижды в «Мейстерзингерах». Вообще это даже интересно, почему «милая хитрость» Виланда Вагнера с одновременной подстановкой звёзд в небольшие роли в других спектаклях – без выплат звёздных гонораров! – осталась практически невостребованной на оперно-директорском рынке. Очевидно, для проведения такой политики нужно было обладать не только редкой убедительностью, но и некоторыми другими редкими качествами. И то, что руководитель фестиваля 1951-1966 годов такими редкими качествами обладал – также очевидно. Выстраивать «новый байройтский стиль» и в то же время внедрять в него состоявшихся «старых» звезд ранга Ханса Хоттера было, понятно, не так-то просто.

Не просто было и привыкшему к определённой оперной традиции Хоттеру. Очутиться на огромной опустелой сцене, где надо не просто петь и играть в привычном смысле, а заполнять собой пространство, формировать некие драматические фигуры из комбинации музыки, мимики и жестов – не отработанных больших жестов, а чего-то совсем другого, предполагающего внутреннее самовыражение через положение тела... Вот так переваливаешь за сорок, думаешь, что всё в своей профессии уже понимаешь – а про балет и пантомиму ты много понимаешь? Ведь практически что-то в этом роде и имелось в виду. Между прочим, в те годы ни о каких режиссёрских концепциях речи не шло: Вотан мог абстрагироваться, чуть больше или чуть меньше очеловечиваться, но ни мафиозным банкиром, ни истеричным чиновником в отставке никому ещё не виделся. То есть исполнителю в любом случае предлагалось подняться до философского обобщения, а это, как правило, труднее, чем привести эпический пафос к злободневности. Байройтский Вотан Хоттера, после его героической работы, стал вокальным и драматическим явлением на землю Нового Бога – сильного, властного, страстного, слившегося с исполнителем в единое целое. Счастливы, конечно, видевшие те представления вживую, но достаточно послушать байройтскую «Валькирию» под управлением Кайлберта или Крауса, чтобы почувствовать это и не забыть никогда. Впрочем, первая студийная запись «Кольца нибелунга» под управлением Шолти по силе воздействия им ничуть не уступает - мощи более ранних хоттеровских исполнений там, конечно, уже нет, но драматическая проработка выше всяких похвал.

Вообще Вагнера Хоттер записывал много, со многими дирижёрами и многими звёздными партнёрами (см. ниже картинку 3: байройтская «Валькирия» с Мартой Мёдль). Всего оперных записей на счету Ханса Хоттера – ни много ни мало – сто четырнадцать штук, из них более половины – вагнеровских. Хотя среди его записей Штрауса и «Фиделио» Бетховена также можно выбирать. А вот иностранным композиторам и даже родному Моцарту повезло меньше, потому что в Германии они до середины шестидесятых пелись на немецком. Между тем в Мюнхене и в Вене на них приходилась едва ли не большая часть выступлений певца. И его Амонасро, Яго, Великий Инквизитор, Фальстаф, Мефистофель (Берлиоза), Борис Годунов, Галицкий, Скарпиа были обожаемы публикой не меньше вагнеровских ролей. Всего на протяжении своей жизни Ханс Хоттер спел более ста двадцати партий – в основном на немецком, но всё равно это удивительный по любым меркам результат, достигаемый единицами – плюс среди этих ста двадцати был ещё десяток премьер.

И завершил свою оперную карьеру Хоттер фактически тоже премьерами. С Веной распрощался в 1971 году «Визитом старой дамы» фон Эйнема, а в Париже – после официального последнего выхода в 1972 с Вотаном – неожиданно появился в 1991 году в роли Шигольха в «Лулу» Берга. Модерновый кундштюк живой легенды был воспринят в штыки частью его поклонников-вагнерианцев, но то были, конечно, не настоящие вагнерианцы – настоящим пользу пропаганды своего национального искусства разъяснять не нужно. Тем более что выступил 82-летний патриарх, по мнению критиков, для своего возраста даже очень хорошо – песенные концерты Хоттер продолжал периодически давать до начала девяностых, так что формы не потерял. Ну а самое-самое последнее выступление певца состоялось в 1996 году на Зальцбургском фестивале в «Песнях Гурре» А. Шёнберга.

Деятельность Хоттера-режиссёра тоже была весьма плодотворной и долгой. Началась она ещё в зените его певческой славы с лондонского «Кольца нибелунга» в 1961 году, где он сам же и пел. Во втором своём «Кольце», поставленном совместно с Виландом Вагнером в Байройте в 1968, Хоттер уже не пел. Как вагнеровский режиссёр он в течение двадцати лет работал также в Мюнхене, Вене, Гамбурге, Цюрихе и Дортмунде. Помимо Вагнера, Ханс Хоттер поставил ещё одну свою коронную оперу – «Фиделио» в Чикаго. Сенсационной концептуальностью или ярким визуальным рядом его постановки не отличались. Свою задачу он видел в том, чтобы, дав глубокое прочтение темы, обеспечить высокий класс игры солистов – именно этим его спектакли и запомнились публике.

Как нетрудно догадаться, обучать Ханс Хоттер мог не только актёрской игре. Вообще педагогический талант был замечен за ним с детства, и по окончании собственной карьеры звёздный бас стал весьма востребованным преподавателем вокала. Огромный опыт, бережное отношение к молодым голосам и чувство юмора обеспечили ему большую популярность среди студентов Венской музыкальной академии, профессором которой он являлся с 1977 года. Помимо этого Хоттер давал частные уроки и мастерклассы по обеим сторонам Атлантики. В разные годы у него занимались такие известные ныне вагнерианцы как Черил Стьюдер, Роберт Холл, Джеймс Моррис. В случае с последним яркий хоттеровский «след» особенно очевиден, хотя голос Морриса всё-таки более светлого баритонального оттенка.

Может ли человек сделать слишком много? С точки эрения высшего абсолюта – нет, можно говорить только «очень». Близкие Ханса Хоттера были счастливы с ним, коллеги почитали совместную работу за радость, сотни тысяч меломанов обожают его по сей день, люди, которым он дал путёвку в профессию, вспоминают об этом с гордостью. Ханс Хоттер умер 6 декабря 2003 года в Грюнвальде (предместье Мюнхене) в возрасте 94 лет. Преемник не назначен, «новым Хоттером» никто не объявлен. Возможно, лет через десять… или сто…

Избранная дискография Ханса Хоттера:

Бах (Кантата 82), Брамс (Песни), 1952
Берлиоз, Осуждение Фауста (нем.), 1950
Бородин, Князь Игорь (нем.), 1969
Брамс, Немецкий реквием (Караян), 1947
Брамс, Немецкий реквием (Челибидаке), 1957
Бетховен, Фиделио (Фуртвенглер), 1950
Бетховен, Фиделио (Клемперер), 1961
Бетховен, Фиделио (Бём), 1969
Вагнер, Валькирия (Кемпе), 1957
Вагнер, Валькирия (Кнаппертсбуш), 1957
Вагнер, Зигфрид (Кемпе), 1957
Вагнер, Золото Рейна (Кемпе), 1957
Вагнер, Кольцо Нибелунга (Краус), 1953
Вагнер, Кольцо нибелунга (Кайлберт), 1955
Вагнер, Кольцо Нибелунга (Шолти), 1961-1965
Вагнер, Летучий голландец (Краус), 1944
Вагнер, Летучий голландец (Райнер), 1950
Вагнер, Летучий голландец (Шухтер), 1951
Вагнер, Нюрнбергские мейстерзингеры (Йохум), 1949 (Закс)
Вагнер, Нюрнбергские мейстерзингеры (Клюитенс), 1956 (Закс)
Вагнер, Нюрнбергские мейстерзингеры (Клюитенс), 1958 (Погнер)
Вагнер, Парсифаль (Кнаппертсбуш), 1954 (Амфортас)
Вагнер, Парсифаль (Караян), 1961 (Гурнеманц)
Вагнер, Парсифаль (Шолти), 1972 (Титурель)
Вагнер, Тристан и Изольда (Кляйбер), 1948 (Курвенал)
Вагнер, Тристан и Изольда (Караян), 1952 (Курвенал)
Вагнер, Тристан и Изольда (Завалиш), 1957 (Курвенал)
Верди, Аида (нем.), 1961
Верди, Дон Карлос, 1952
Вольф, Пфицнер, Песни, 1943-1945
Вольф, Песни (Мур), 1954-1956
Гайдн, Сотворение мира (Йохум), 1951
Моцарт, Волшебная флейта (Кайлберт), 1954
Моцарт, Свадьба Фигаро (нем.) (Краус), 1942
Мусоргский, Борис Годунов (нем.) (Йохум), 1957
Пуччини, Тоска, 1966
Пфицнер, Палестрина, 1953
Россини, Севильский цирюльник (нем.), 1959, DVD (ч/б)
Ханс Хоттер, Арии из опер (Вагнер, Верди, Бизе, Леонкавало), 1995
Ханс Хоттер, Песни (Шуберт, Шуман, Лёве, Брамс, Штраус, Пфицнер), 1957
Штраус, Арабелла (Бём), 1947
Штраус, Каприччио (Завалиш), 1958
Штраус, Молчаливая женщина (Бём), 1959
Штраус, Саломея (Кайлберт), 1951
Штраус, Саломея (Райнер), 1952
Штраус, Электра (Краус), 1953
Штраус, Песни, 1967
Шуберт, 18 песен, 1944
Шуберт, Лебединая песнь, 1951
Шуберт, Зимний путь (Раушайзен), 1942
Шуберт, Зимний путь (Мур), 1955
Шуберт, Зимний путь (Верба), 1962
Шуберт, Шуман, Песни