Современные ассоциации

В этой теме мы попробуем актуализировать наши представления о главных действующих лицах "Кольца нибелунга" - Вотане, Брунгильде и Зигфриде. "Нет - мифологическим абстракциям! Да - героям нового времени!" будет наш девиз. С этого нестандартного ракурса мы будем разбираться в особенностях восприятия вагнеровской мифологии. Проще всего сказать: "Современных Зигфридов не бывает!" - но мы не будем искать простых путей и не будем слушать их ищущих. Они так уверены в святости своих икон, что нам с ними скучно. Молиться на иконы мы умеем не хуже их - но не сейчас. Сейчас мы Зигфриды и Брунгильды - и пусть наши внутренние Фрики отдохнут в сонной тени, а прочие - отправляются в десятый раз читать Википедию на букву "В".

Первый опрос о современных ассоциациях с Зигфридом запущен, и в течение десяти дней ещё можно предлагать свои кандидатуры на включение в него. Точнее говоря, два человека могут предложить по одной кандидатуре, которой лично им не хватает, чтобы проголосовать (напоминаю, что нельзя делать в опросах более двенадцати вариантов ответов, а лучше ограничиваться десятью). По двум последующим спискам, Брунгильд и Вотанов, предлагается вносить идеи для обсуждения уже сейчас. Пока в каждом из списков по шесть кандидатур - насколько получилось, разноплановых. У выносимых на обсуждение персоналий необходимы минимальные совпадения с биографиями героев. Например, Брунгильда не должна счастливо доживать свой век на пенсии с внуками, а Вотан должен иметь хоть какую-то семью. Сразу могу сказать по последнему, что предложения с тремя одинакового ранга политиками не прокатят, придумывайте что-нибудь повариативнее. И Илон Маск не прокатит тоже, потому что ныне живущие ни в один список включаться не будут. Актуальность актуальностью, но нас интересуют те знаковые фигуры двадцатого века, на которые уже можно посмотреть без сиюминутных эмоций. С другой стороны, включение персоналий, родившихся в девятнадцатом веке, допускается, только если большую часть жизни они прожили в двадцатом.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СПИСКИ
Брунгильда двадцатого века:
Амелия Эрхарт, Зинаида Райх, Ирен Жолио-Кюри, Эва Перон, Индира Ганди, Дженис Джоплин
Вотан двадцатого века:
Уинстон Черчилль, Максим Горький, Эрнест Хемингуэй, Леонард Бернстайн, Анвар Садат, Борис Ельцин

Конкретно же мы пока разбираемся с Зигфридом двадцатого века. Кто всё-таки этот герой? Поэт в железном панцире или на брезентовом поле? Романтичный искатель приключений или профессиональный экстремал? Тот, кого проповедуют с экранов или кого поют на кухнях? Фанат своей идеи или своей силы? Одиночка или лидер? А если лидер, то чего? Вагнеровского Зигфрида, как и Вотана, зрители воспринимают диаметрально противоположным образом. Одни считают его идеалом, другие с этим категорически не соглашаются, третьи вообще не понимают, о чём сыр-бор, ведь персонаж не несёт для них никакой идейной нагрузки, кроме сказочно-триадной. Главным в герое видят и слышат совершенно разное. Рассмотреть и конкретизировать это разное на актуальных примерах не только интересно, но и полезно - как для каждого в отдельности, так и для нашей разнодумной вагнерианской группировке в целом. Размышляем, голосуем, делимся по возможности новыми соображениями - в общем, всё как обычно, только про не обычных, новых Зигфридов. Стартуем!

Я предлагаю для разнообразия

Я предлагаю для разнообразия включить в Вотаны и Брунгильды кого-нибудь красивого и аристократичного. Например, Джорджа Баланчина и Марлен Дитрих. У них тоже была продвинутая политическая позиция, но при этом они были иконами для самых разных людей. Из имеющихся списков, если их можно немножко покритиковать, мне кажутся странными кандидатуры Жолио-Кюри и Садата. Особенно последнего, учитывая что политиками сам же автор списков просил не увлекаться :)

Списки

Задача была сделать разброс пошире. Никогда же не знаешь, как истинный в себе вагнерианец представляет актуальную Брунгильду :)) По вашим предложениям: Дитрих - да, Баланчин - под вопросом, я, каюсь, не в курсе его харизматичности, нужно хотя бы ещё одно мнение по нему. Также подумываю включить Малевича или Пикассо, кого-то одного, выбирайте, друзья. Ещё хорошо бы какого-нибудь режиссёра, или бизнесмена, или спекулянта, или даже мафиози с соответствующим имиджем. А насчёт политиков - это я заранее перестраховалась на всякий случай, чтобы они весь список не заняли. Так-то понятно, что половину Вотанов они составлять могут и даже должны, наверное. Если Садат не нравится, ну давайте кого-то другого - такая точечная критика с альтернативными предложениями только приветствуется.

Как хореограф и один из

Как хореограф и один из основоположников современного балета мог быть не харизматичным? Я настаивать на его кандидатуре не буду, можно и кого-то другого аналогичного масштаба. Но их не очень просто найти в мире искусства, учитывая ваше же указание, что обязательно должна быть семья. Вместо Садата я предлагаю Вацлава Гавела - несмотря на общее время с Ельциным они были очень разные. Из Малевича и Пикассо мой выбор Пикассо, он был и талантливее, и больше повлиял на культуру в целом.

В первомайской лепоте

по ходу бесполезно издавать какие-то хрипы. Однако попробую. Ау! Люди! Которые хотели и грозились! Ну модер завис в жестоком пролёте, но что, всех повально, до немоты настигла жесть?.. За себя, конечно, извиняюсь, что так задержалась с ответом. И наперёд на пару месяцев извиняюсь тоже - поэтому, уважаемые и обожаемые, поддержите друг друга маломальской реакцией. Не обязательно по этой теме, по любой - просто здесь реально нужен был хоть какой-то ответ и дико, например, что вообще никто не шевельнулся.

По сути. Гавел вместо Садата принят, спасибо. С Пикассо и Малевичем тоже, будем считать, разобрались. Баланчин - ок, если не будет других идей, включаем (честно говоря, меня смущает не только сама кандидатура, но и создаваемый ею перевес в "американской части программы", но, возможно, этот перевес даже логичен). Дальше в Вотаны можно записывать политиков или не политиков - кого угодно в количестве двух человек. Пока список следующий:
Уинстон Черчилль, Максим Горький, Эрнест Хемингуэй, Пабло Пикассо, Джордж Баланчин, Леонард Бернстайн, Борис Ельцин, Вацлав Гавел

Ближайшее голосование будет, однако, не по Вотанам, а по Брунгильдам. И их в списке пока всего семь:
Амелия Эрхарт, Зинаида Райх, Ирен Жолио-Кюри, Марлен Дитрих, Эва Перон, Индира Ганди, Дженис Джоплин
Желательно добавить ещё троих.

Кандидатуры

В Вотаны двадцатого века предлагаю включить Уолта Диснея, в Брунгильды - Коко Шанель. По выбору из художников - однозначно Пикассо. Малевич, конечно, революционер, но масштаб у него поменьше все же. По Баланчину мое мнение - недостаточно скандален. Но может быть, такой персонаж тоже нужен, если задача в максимальном охвате "ипостасей Вотана".

Принято частично

Вы, уважаемый Fremder, знаете, как я отношусь к совку и большинству его гнилых деятелей - так вот к антикоммунистическим игрищам спецслужб я отношусь так же. Диснея, безусловно, стоило бы включить в список, если бы не эта деталь его биографии. Донос - всегда донос, доносчик - всегда доносчик. Вотан, какой он ни будь, не заслужил, чтобы его сравнивали с добровольным осведомителем политического сыска, в данном случае - ФБР.

По Баланчину - решайте, народ. Рациональное зерно есть в высказанных доводах и "за", и "против". Если будет более удачная кандидатура на замену, можно его заменить, однако пока такой кандидатуры нет.
Ещё, глядя на текущего лидера в голосовании по Зигфриду, подумалось, что можно бы и в деды ему вписать кого-нибудь из той же области. Например, Энцо Феррари или Фердинанда Порше. Больше склоняюсь к первому, но хотелось бы послушать мнения.

По Брунгильдам - спасибо, здесь вопросов по предложению нет, Коко Шанель включаем. При этом у меня тоже созрело аж три дополнительных кандидатуры: Маргарет Митчел, Александра Коллонтай, Хеди Ламарр. Так что теперь Брунгильд получается даже на одну больше, чем желательно:
Амелия Эрхарт, Зинаида Райх, Ирен Жолио-Кюри, Маргарет Митчел, Александра Коллонтай, Коко Шанель, Марлен Дитрих, Хеди Ламарр, Эва Перон, Индира Ганди, Дженис Джоплин.
Дописывать, наверное, никого уже не нужно - более актуальны, наоборот, соображения "на вынос". Пока такое соображение было высказано по Жолио-Кюри. Если не будет других, её и вычеркнем.

Принципы

Знаете, если уж идти на принцип, то и Александра Коллонтай, и Коко Шанель, и Максим Горький, и даже Борис Ельцин могут вызвать вопросы. Впрочем, в политических акциях ФБР они не участвовали, если именно это считать основанием для отказа. В таком случае я в Вотаны Фиделя Кастро предлагаю - вот он точно с ФБР не при делах. Еще в его пользу то, что Гевара по голосованию для народа пока главный Зигфрид ХХ века - вот вам, пожалуйста, желаемая преемственность. Из преемственных автолегенд я однозначно выбрал бы Феррари, он знаковая фигура и национальный символ, а не просто талантливый инженер и основатель фирмы.

А из списка Брунгильд, имхо, надо вычеркнуть не Жолио-Кюри, которая там одна такая "академично-продвинутая Брунгильда", а Марлен Дитрих. Они с Хеди Ламарр во многом дублируют друг друга - обе красавицы, актрисы, из немецкоязычных стран, обе уехали в Штаты, обе с новой родины боролись с фашистской старой. Но Ламарр, в отличие от Дитрих, сделала при этом ценное изобретение, что, на мой взгляд, украшает любую Брунгильду.

Зигфрид двадцатого века

По результатам закончившегося опроса главным Зигфридом 20 века наши вагнерианцы назвали Эрнесто Че Гевару. Ближайших своих преследователей он обошёл в общем-то предсказуемо, хотя и с минимальным отрывом. Что голосовавшие будут иметь в виду больше не вагнеровского Зигфрида, а его обобщённый легендарный праобраз, наверное, тоже можно было предсказать заранее. Во всяком случае, это один из важных выводов опроса: вагнеровская визуализация этого героя древних эпосов важна как факт, но ничего специфически значимого в более широкий миф о Зигфриде она не добавила. Вагнеровский Зигфрид понятия не имеет об идее, за которую призван бороться; у него отсутствует как общий кругозор, так и социальное мышление; он крутой, но не лидер и не пытается им стать. У классического Зигфрида все эти отсутствующие качества в той или иной мере присутствовали. У Эрнесто Че Гевары они выражены ярко - это убеждённый революционер, быстро переходящий от умеренных "врачебных" к решительным боевым методам, его воззрения идейны и глобальны. Как и положено Зигфридам, он был искателем приключений и не утратил романтичности после всех выпавших на его долю тягот. И, как это тоже часто бывает у Зигфридов, забота об угнетённых, даже если они враги, прекрасно уживалась в нём с чрезвычайной жестокостью к успешным политически чуждым элементам, даже если реальными врагами они не были. Выходец из прогрессивной буржуазной семьи, обожавший читать, толковавший современных философов и сам много писавший, он действительно довёл идеал революционного романтика до высшей точки. Ничто не мешало ему остаться на новой родине признанным гуру и министром в правительстве победившего Кастро. Но он выбрал дорогу, новые революции, новую семью и новых соратников. В конце этого недолгого по современным меркам пути его финальным зигфридовским совпадением ждал враг и убийца - правда, не хагеновского масштаба и мало кто помнит его имя.

На второе место наши пользователи вывели сразу трёх Зигфридов, причём разных - Николая Гумилёва, Юрия Гагарина и Айртона Сенну. Первый - эффектное преломление опять же не вагнеровского Зигфрида в зеркале поэтической и гражданской войны Серебряного века. Второй, наоборот, один из наиболее вагнеровских Зигфридов - обаятельный и рисковый военный лётчик, которому просто повезло стать первым космонавтом и иконой для миллионов без каких-то специальных мозговых усилий (о волевых спору нет - они, конечно, были, на то он и герой). Третьего, Айртона Сенну, можно назвать универсальным Зигфридом и для вагнеровского, и для более широкого классического канона - профессиональный экстремал, знаменитый гонщик, принявший смерть от коня своего на пике славы. За этой троицей так или иначе маячат ещё и интересные Брунгильды - так что каждая из их зигфридовских историй многогранна и любопытна по-своему и, как мне кажется, не должна шокировать даже самых правоверных вагнерианцев.

А вот на третьем месте у нас прописался персонаж особого рода. "Чёрная пантера" по рождению, реальный пацан и анархист по убеждению, поэт и один из самых успешных хип-хоп исполнителей по роду деятельности - Тупак Шакур. Черная звезда андеграунда, на белом коне въехавшая в масс-культ, и полная оторва по жизни - вот так 11% наших вагнерианцев представляют себе Зигфрида 20 века. Социального запала и молодецкой удали тут, конечно, выше крыши, а если рассматривать момент смерти, то более зигфридовской в списке и не было. Однако все эти логичные доводы вряд ли убедят тех, для кого Зигфрид идеал - как и тех, для кого Вагнер икона. Впрочем, такой цели и не ставилось, а максимальный разброс мнений таким образом продемонстрирован сполна, и пища для желающих пошевелить мозгами предоставлена отличная.

Что характерно, ни один из Зигфридов с нашего "призового пьедестала" реальным силачом не был, хотя такие типажи в списке присутствовали. Очевидно, что сила современных Зигфридов в слове и умении укрощать технику от автоматов до космических кораблей. Это не удивительно - народная мудрость "Сила есть - ума не надо" и всегда имела иронический подтекст. Удивительно скорее то, что Вагнер для своего Зигфрида этот подтекст выбросил - и многим вагнерианцам так и не ясно, зачем он это сделал. То есть понятно, что это был такой эксперимент, но его туманный смысл во многом как раз и вызывает жаркие дискуссии и полярные оценки этого героя.

Желающие высказаться по любым аспектам актуализированной зигфридовской темы могут и дальше делать это в комментариях. А мы тем временем запускаем следующее голосование по Брунгильдам 20 века. Ещё раз спасибо поучаствовавшим в предварительном обсуждении - и "на вынос" я всё-таки приняла мнение уважаемого Fremdera. Действительно с Ламарр и Дитрих получилось определённое дублирование, так что в списке я оставила актрису-изобретательницу. Как обычно, при горячем желании и внятных доводах можно ещё добавить двух Брунгильд в течение десяти дней - и даже ту же Дитрих, если хочется проголосовать именно за неё.

По списку Вотанов - на самом деле предложение Фиделя мне своей экстравагантностью понравилось. Но, с другой стороны, а что в нём вотановского? Разве что против власти золота боролся, а так-то он типичный военный, никакой не философ. С Вотаном практически никаких совпадений и пересечений - у Альенде и Чавеса, имхо, и то больше... Короче говоря, не знаю пока, как поступить с этим последним потенциальным членом списка, так что любые мнения и альтернативные предложения по нему очень приветствуются. Как и по Баланчину, с которым тоже осталась некоторая неясность.

Что-то как-то тухло с Брунгильдами...

До окончания опроса 2 дня, а народу проголосовало всего-ничего. Не знаю, за счёт чего это относить. То ли идейная валькирия вообще не актуальный нынче тип, то ли я напрасно изначально не включала в список наиболее противоречивых персоналий типа Альмы Малер и Лени Рифеншталь, то ли у современных Брунгильд так повысился возраст дожития, что это смешивает все карты. При составлении опроса действительно приходилось вычёркивать каждую вторую приходившую на ум кандидатуру по той единственной причине, что все эти женщины ещё живы. Брижит Бардо, Лилиана Кавани и Лариса Латынина по сей день продолжают, по крайней мере, общественную деятельность, несмотря на преклонный возраст. Можно было бы привести и другие аналогичные примеры, доказывающие, что реальный или виртуальный исход в костёр забвения с трудом вписывается в современном понимании в список валькирийских добродетелей.

Впрочем, получилось как получилось. Хотелось бы только не пролететь таким же макаром с Вотанами. С ними вроде и не должно так выйти - этого вагнеровского персонажа едва ли кто-то относит к абстрактным. И тем не менее у меня просьба, особенно - к не высказавшимся по вотановским кандидатурам членам фокус-группы. У нас есть на данный момент как бы утверждённая часть списка:
Уинстон Черчилль, Максим Горький, Эрнест Хемингуэй, Пабло Пикассо, Энцо Феррари, Леонард Бернстайн, Борис Ельцин, Вацлав Гавел.

"Как бы" здесь написано не зря, потому что любого из этих деятелей можно ещё аргументированно раскритиковать, предложив на его место другую кандидатуру. Но главное, есть две вакантные позиции, по которым даже условного согласия пока нет.
На одну из них предлагались: Фидель Кастро, Уго Чавес, Сальвадор Альенде - и этот список может быть не только прокомментирован, но и митивированно дополнен альтернативными предложениями.
На вторую "вакансию" предлагался Джордж Баланчин - как альтернативу от себя вношу сюда Всеволода Мейерхольда. И опять-таки призываю не только аргументированно комментировать, но и выносить на обсуждение другие кандидатуры при наличии таковых.
Призывы касаются, повторяю, всех, имеющих в голове соображения по теме. Времени на развёрнутые дебаты сейчас уже нет, однако все ваши конкретные предложения, дорогие друзья, будут с благодарностью рассмотрены и обдуманы.

Субъективное мнение

Мне кажется, все таки зря вы ввели формальное ограничение с обязательной датой смерти. Это и по Брунгильдам так, и по Вотанам. Мне, например, в списке Вотанов очень не хватает Михаила Горбачева. Но получается, что его нельзя, хотя по сути он уже там, в дыму Вальгаллы. Впрочем, понимаю, что переубеждать в этом установочном моменте поздно и бесполезно, и высказываться надо по тем, кто есть. Что ж, в таком случае Мейерхольд, имхо, предпочтительнее Баланчина, Альенде предпочтительнее Кастро, который в свою очередь предпочтительнее Чавеса, вообще непонятно как попавшего в Вотаны. Также логика появления в списке Энцо Феррари мне кажется поверхностной и надуманной. Томас Манн, Лион Фейхтвангер или даже ваш любимый Альбер Камю смотрелись бы на этом месте ограничнее. Я не член фокус группы и, может быть, не понял самого принципа составления списков. Но просили высказаться всех, имеющих что-то в голове - я свое мнение высказал, извините, если что не так.

Брунгильда двадцатого века

Первое место в этом опросе с существенным отрывом от общей группы валькирий заняла Зинаида Райх, революционерка не столько по политическим убеждениям, сколько по жизни. Хотя членом партии эссеров она была смолоду и общественную работу вела, современникам эта Брунгильда запомнилась в основном другим - красотой, артистической карьерой, ярким характером, страстными браками сперва с Сергеем Есениным, а затем с Всеволодом Мейерхольдом (в театре которого в основном и блистала) и, конечно, страшным трагическим финалом своей сорокапятилетней жизни. Если кто не помнит, Райх была зверски убита в своей квартире вскоре после ареста Мейерхольда. Сложно сказать, что именно стало причиной такого конца - знаменитое письмо Сталину, где верная жена и сподвижница новатора-режиссёра заявляла тирану, что он не разбирается в искусстве, или же поиски в квартире компромата на самого Мейерхольда. Она ничем не поступилась, ничего и никого не сдала. Дочери и сыну Зинаиды от Есенина, усыновлённым Мейерхольдом, было к тому моменту около двадцати, и они более или менее благополучно пережили период сталинских репрессий. Как актриса и муза своего мужа-режиссёра Райх отнюдь не была идеальна, из-за неё из театра была уволена её главная соперница, Мария Бабанова. Но разве Брунгильда была идеальной валькирией? Нет, ведь будь она таковой и не ищи со всей страстью свободного сердца собственного пути, никакой истории, подобной вагнеровскому "Кольцу", и не случилось бы.

На второе место в завершившемся голосовании наши вагнерианцы поставили аж пять совершенно разных Брунгильд - Александру Коллонтай, Коко Шанель, Хеди Ламарр, Индиру Ганди и Эву Перон. Пожалуй, нет смысла коротко пересказывать здесь биографию каждой из этих замечательных женщин - лучше, если желающие сами ознакомятся с ними в более подробных источниках, если кто-то вдруг не в курсе каких-то имён. Все эти современные Брунгильды тоже были сильными противоречивыми личностями и способы "борьбы с властью золота" использовали принципиально различные - от планомерной революционной и государственной деятельности до театрализованного популизма и выведения на место "золотого тельца" новых фетишей и символов эпохи. Что интересно, некоторые из Брунгильд нашего списка были политическими антагонистками как друг друга, так и Зигфридов из предшествующего опроса. И это доказывает, что на сколько-то долговременной дистанции - всего-то длиной в век - эстетика всё-таки побеждает политику. В круг новейшей мифологии могут и порой попадают глобально противоположные идеи, если они прогрессивны хоть в чём-то и если их продвигают красивые эффектные личности.

С учётом занявших третье место в опросе Маргарет Митчелл и Дженис Джоплин, можно сказать, что по поводу актуальных Брунгильд согласия в нашей вагнерианской группировке ещё меньше, чем по поводу актуальных Зигфридов. Функция, заданная Вагнером для этой героини, вполне однозначно воспринимаемая и проводимая в "Валькирии" и в "Зигфриде", в "Гибели богов" растекается уже такой глобальной абстракцией, что её можно толковать десятками способов и все они будут по-своему правильными. Зинаида Райх (как и Дженис Джоплин) в финале сделала резкий прыжок в свой идейный костёр. Но с такой трактовкой согласны лишь около четверти наших вагнерианцев. Остальные предпочли видеть финал более развёрнутым и пролонгированным, что немудрено, если мы вообще говорим о героине-женщине. Современные Брунгильды есть - и были, и будут - однако вагнеровский жёсткий экстрим для большинства зрителей, как видим, отнюдь не является гармоничной и неотъемлемой частью этого образа и воспринимается скорее абстрактно.

Далее мы переходим, наверное, к самому сложному образу "Кольца" - к Вотану. Дискуссия по кандидатам получилась интересная, список несколько раз перекраивался - за что большое спасибо всем поучаствовавшим в процессе. И, несмотря на некоторую спонтанность в обсуждении, шорт-лист вроде бы составился достаточно представительный. Изначально я опасалась, что большую его часть займут политики, но вышло иначе, и теперь несоразмерным мне уже кажется писательское представительство. Впрочем, возможно, так и должно было случиться, учитывая, кого сам Вагнер в первую очередь хотел вывести в этом образе - а это был, как мы помним, интеллигент на распутье. Итак, голосуем за Вотанов двадцатого века - надеюсь, это будет всё-таки не такое сложное и более многочисленное голосование, чем предшествующее.

Странное ощущение

Каждый раз, когда наталкиваюсь взглядом на текущий список Вотанов, возникает желание поменять фамилию "Альенде" на "Дали" - логически не объяснимое, но эстетически очень настоятельное. Ни у кого больше ничего такого не шевелится?

Не, по большому счету,

Не, по большому счету, Альенде (при всем уважении и прочих реверансах), как и Вотан - неудачник, а про Дали этого не скажешь.

Вероятно, вы в чём-то правы.

Вопрос-то снялся сам собой, за Альенде уже проголосовали, так что вывести его из списка уже нельзя. А по поводу "неудачников" - это очень широкий термин, и в данном контексте я бы его существенно сузила. В списке нет лузеров, нет пожизненных терпил, нет вечно вторых - все эти люди хотели многого и разного, многого добились, их влияние было огромно. Но у большинства из них действительно присутствует трагедия некой для них самих важной, но недовыполненной миссии. На самом деле это совершенно естественный итог для людей, несколько раз менявших само направление движения - так это было и у Вотана. Преуспеть, что называется, на все четыре стороны невозможно для человека в принципе. Для гарантированно положительного результата нужно, помимо всего прочего, последовательно и постоянно ломиться к одной цели, а это исключает свободу, которой как раз и требовалось добиться.
Здесь я даже не говорю о том, что все мы loosers in the end (что, кстати, тоже можно переводить двояко). В общем, мне кажется неверным навешивание ярлыка неудачника - на самом деле на кого бы то ни было. Но в особенности на героя, который играл, проиграл и нашёл способ обратить свой проигрыш хоть в чей-то выигрыш, в то время как окружающие либо тупо проиграли ещё раньше, либо не ставили себе никаких больших целей, либо не играли вовсе.

Вероятно, это эффект лошадиной задницы

Трижды упомянутое в комментах слово "Альенде" - и вот за него уже три голоса, хотя до этого неделю не было ни одного. От себя я все-таки сожалею, что включили его, а не Кастро, что было бы, имхо, и прикольнее, и расширяло бы охват темы (кажется, об этом пеклась во вступительной статье уважаемая Sletelena?) Впрочем, все это уже не имеет значения, и вводить вторую "лошадиную задницу" в лице кандидата, за которого проголосовал сам, я не буду. Так же не буду в который раз переливать из пустого в порожнее, обсуждая неудачник Вотан или не неудачник или это вообще неподходящее слово в данном случае. Отвечу только уважаемому MmeeGrre про Дали, что едва ли можно назвать "удачником" человека, которому вполне открыто изменяла жена и чьи писательские претензии (а они были) остались только претензиями.

Удача получившегося списка, во всяком случае, в том, что в нем присутствуют примеры масскультово понимаемой "удачности", но при мало-мальском размышлении становится ясно, что и с ними все не так просто. Значимость и власть в какой бы то ни было области такую простоту де-факто исключают, это любых Вотанов касается, хоть десятого века, хоть двадцатого.

Несмотря на расхождения по отдельным кандидатурам,

некая - для меня самой немного неожиданная - удачность в получившемся списке Вотанов действительно присутствует. Голосование пока - опять же к моему личному удивлению - весьма ровное. Так что не зря мы всё же общими усилиями перелопачивали этот список. И не зря предполагали, что современные вотановские ассоциации могут быть совершенно различными. Двое, казалось бы, наиболее очевидных политических лидеров пока лишь на один голос опережают остальной разнофактурный "пилотон", и пока даже не факт, что именно кто-то из политиков выиграет этот опрос.

Вотан двадцатого века

Писатель и публицист, рафинированный интеллигент старой закалки и ярый антифашист, культурная глыба, потопившая своей тенью собственных детей, и рисковый новатор, вводивший в литературу такие темы и приёмы, которые в любом другом, не столь перфектном исполнении вызвали бы шквал критики - Томас Манн - по мнению наших вагнерианцев, явился наилучшим воплощением Вотана двадцатого века. Формальной властью Нобелевский лауреат никогда не обладал, однако авторитет его был велик, как и влияние его произведений на несколько поколений культурной элиты. Он писал сложные и непонятные для многих вещи, сам стиль его письма был непригоден для массового демократического употребления - а закончил этот изощрённый стилист тем, что всем знакомую историю, изложенную в самой известной книге на двух страницах, расписал своими витиеватостями на два тома и не испугавшиеся толщины томов простые люди сказали: "А, ну вот теперь понятно, как оно всё было". Как Вагнер и вагнеровский Вотан, он несколько раз менял социально-мировоззренческий вектор движения, погружался в духовные бездны, затем выгружался из них в полемику, зачастую смутную и подозрительную тем, кто в безднах не был. Ему пришлось побывать странником и изгнанником на родине. Он не был спасателем мира, хотя участвовал несколько раз в операциях по спасению. За исключением первого и последнего романа, его героем была интеллектуальная богема, критически смотрящая на себя со стороны. Суммируя всё вышесказанное - Вотаном или всё-таки Вагнером двадцатого века был Томас Манн, неоднократно подчёркивавший важность для себя вагнеровской темы и постоянно обращавшийся к ней разными гранями своего творчества? Наверное, всё-таки здесь нет ошибки, и всё-таки больше Вотаном, отказавшимся от экспансии в пользу чистого поиска и от мессианства в пользу игры чистого профессионализма. Впрочем, ему, конечно, было проще, чем Вагнеру - у писателя же и брат был из асов, то бишь писателей.

Второе место в опросе поделили два политика разной политической ориентации и судьбы. Сальвадор Альенде пытался привнести в чилийское прозябание на задворках империализма ударную дозу современной технократичности и социалистически ориентированной государственности, за что и погиб. Его эволюция из начинающего либерального оппозиционера в одного из первых избранных в конкурентной борьбе коммунистических президентов была прямой и понятной, головокружительных поворотов в ней не было. Политический ландшафт в Чили того времени был бурлив - по сути это была игра без правил, длившаяся не одно десятилетие. Став президентом, Альенде повёл не только важные реформы в социальной сфере, но и жёсткую линию на национализацию, задевшую и испугавшую слишком многих. Обвинительное постановление Палаты депутатов с перечислением многочисленных нарушений президентом всех возможных свобод граждан на самом деле было принято за три недели до военного переворота. На тот момент борец с властью золота и американским влиянием был уязвимее своих противников по множеству причин - в том числе, и внешнеполитического свойства. Но ещё и потому, что в разделившейся на два лагеря стране достижения его правления выглядели действительно очень не очевидными. Версия о самоубийстве во время штурма потом многократно подтверждалась и официальными, и независимыми медицинскими экспертами, и семьёй самого Альенде. И хотя слухи об убийстве ходят до сих пор, мы своим скромным вагнерианским кагалом говорим им "нет". Пусть жареное и попроще остаётся героям и любителям зрелищ попроще, а Вотанов не убивают - они уходят сами.

Если бы Верховного Правителя Вальгаллы нужно было выбирать по фотографии, итог этого опроса, вероятно, был бы предрешён сразу. Но первый российский президент, Борис Ельцин, может быть назван удивительной реинкарнацией Высокого в двадцатом веке и по многим другим резонам. Собственно, по всем, кроме одного: он не был философом. Блестящим оратором он тоже не был, говорил короткими, рубленными порой до корявости фразами. Но это был лидер, принимаемый сразу, интуитивно. Даже самые обычные лозунги обретали в его устах звучность и объём, масштаб его личности. Ситуация менялась тогда очень быстро, и он рос, менялся вместе с ней. И оказалось вскоре, что он уже не боялся даже такого, чего мифостроительный наш народ про высоковластных никогда не понимал - признавать ошибки, быть человечным, живым, смешным. Уйти, добровольно отдав высшую власть, не убоялся, чего тут вообще никто никогда не делал. Он был страстной, властной, реально сильной личностью - воплощением мира как воли, не нуждающейся в интеллектуальном о себе представлении. Тем более поразительна метаморфоза, случившаяся на седьмом десятке лет с этим отнюдь не яйцеголовым членом Политбюро ЦК КПСС, когда он не просто расплевался с бывшим соратниками, а буквально за год понял, что теперь это должна быть другая страна и идти она должна совсем в другом направлении. И он пошёл, и повёл, как-то переваривая огромный массив абсолютно новой информации и неведомых прежде проблем, и взял на себя ответственность за эту революцию, которая получилась, действительно получилась на диво малокровной. Сколько бы ни раскручивали лизоблюды нынешней власти воспоминания только о мороках девяностых, сделанный тогда супер рывок к свободе был пройден под руководством именно этого человека. Как и Вотан на своём крутом повороте, он поверил в молодых и новых, а они, конечно, косячили через два раза на третий, и Альберихи пёрли в этой смуте гурьбой, плодя хороводы стенающих Миме. Всё это было, однако у Зигмундов появился выбор: драться с Хундингами под надзирающим оком властных валькирий или же на собственную силу и риск - выбор, которого их предшественники были лишены. В вихреобразно формировавшейся новой российской реальности свобода и золото перепутались напрочь, но по крайней мере их существование стало явно всякому желающему. И даже враньё о них стало другим - честным - на фоне законченной Борисом Ельциным эпохи тотального советского вранья.

Третье место в опросе поделили два писателя и музыкант. То есть и по Вотану мы во мнениях разошлись, и даже круче прежнего. На первом и третьем местах - творческая интеллигенция различных направлений, на втором - очень разные государственные руководители. Разрывы минимальные, в один голос, совпадения в профессиональных биографиях и личной жизни минимальные, социально-политические позиции тоже любые, кроме консервативных. Практически это означает, ребята, что мы никогда не договоримся - не то что не сойдёмся в оценках, а вообще разное оцениваем. Вагнер написал сложную, изначально амбивалентную фигуру, в которой каждый вычитывает своё. Кто-то увидел в ней социально-поэтического новатора в прозе и "приходящего мужа" русской революции Максима Горького. Кто-то - любвеобильного и лаконичного воспевателя человеческого мачо Эрнеста Хемингуэя, пожизненного путешественника и участника всех войн своего времени. Кто-то - эпатажного Леонарда Бернстайна, последнего знаменитого композитора-дирижёра, состоявшегося в обеих своих профессиональных ипостасях, правда, не совсем так, как самому ему хотелось. А если упомянуть ещё набравших по два голоса Уинстона Черчилля, Всеволода Мейерхольда и Вацлава Гавела, то картина становится вовсе калейдоскопической и не поддающейся никакой классификации. "Вотан - это мы все", - сказал Рихард Вагнер и сделал нам всем тем самым большой комплимент, потому что так широко и самокритично мы все себя видеть вообще-то не умеем.

Сам результат опроса здесь. Не знаю, стоит ли продолжать эту серию героями других опер или лучше перейти к чему-нибудь попроще. Если у кого-то есть мысли, делитесь.