Творчество Вагнера

Рихард Вагнер - автор одиннадцати опер (не считая юношеских), нескольких неоперных произведений, а также шестнадцати томов литературных и публицистических сочинений. Для России привычно восприятие Вагнера именно как выдающегося оперного композитора, коим он в первую очередь и является. Но за рубежом его известность в качестве философа и теоретика искусства подчас не уступает собственно музыкальной составляющей.

Среди популярных классификаций творчества как процесса, в отношении музыкального продуцирования наиболее известен подход, разделяющий композиторов на два типа - "моцартовский" и как раз "вагнеровский". Это распределение легко себе представить исходя из результата. Представление будет такое, что Моцарт писал свои изящные мелодичные сочинения так же легко, порхая и чуть ли не на бегу - Вагнер же над своими гармонически замороченными партитурами корпел в жестоком поту, выдавливая их через "не могу" и многочисленные теоретические наслоения. Естественно, к моцартовскому типу как-то само собой причисляются в этом распределении Вебер, Гуно, Римский-Корсаков и множественные итальянцы от Россини до Верди. Берлиоз и Мусоргский столь же естественно идут тяжкими стопами Вагнера, на Чайковском и Бизе классификация задумчиво приседает, а в двадцатом веке вообще мало о ком берётся судить. Штраус и Прокофьев по ней попадают ещё, впрочем, устами отдельных интерпретаторов в "моцарты", а Малер и Рахманинов - в "вагнеры". Но дальше начинаются критические сбои "протокола", на Берге, Шостаковиче и Бриттене система зависает окончательно и больше не реагирует даже на Ctrl-Alt-Glass.

Представление о том, что Вагнер, в отличие от Моцарта, рождал свои шедевры в сугубых муках, как ни странно, тиражируется иногда даже людьми, мелодику и оркестровые построения вагнеровские хорошо понимающими - более того, знающими и про "сонное пришествие" в композиторскую голову рейнской прелюдии, и про любовную горячку создания "Тристана". Также нет оснований считать, что их собственные головы не разумеют разницы между работой под жёстким дедлайном, как это было у Моцарта и раннего Верди, и вагнеровской концепцией не замутнённого условиями спонсорства, по большей части успешно претворённой Маэстро Перфекционистом в жизнь. Не скажешь и такого, чтобы идеи композитора-философа были для всех его аналитиков слишком сложны. Просто эти люди - профессионально или по зову души - мифостроители, как и сам Рихард Вагнер.

Человек, начавший надиктовывать свою жизнь задолго до того, как эта жизнь завершилась, явно не страдал недостатком самомнения. Однако миф о себе любимом не был главным делом Рихарда Вагнера. Свою внове пересозданную германскую и - шире - европейскую мифологию он сотворил, чтобы искренне поделиться. Про самого интересного, неоднозначного и сложного своего героя он не говорил: "Вотан - гений того и сего" или "Вотан - это я". Нет, он говорил: "Вотан - это мы все". Сказал ли кто-нибудь из носителей вагнеровских знамён "Вагнер - это мы все"? Или судят по себе, думая, что наша претензия в этой гениальности может быть больше десятины?..

Мысль о том, что, дочитав досюда, можно уже претендовать на двенадцать процентов, неверна. Если же, паче чаяния, случилось ещё зависание на распутье, то это сразу минус шесть - и утешительная подсказка: меню слева, комменты справа. Соответственно, куда за рефератом, а куда поговорить - уже и всякому нибелунгу понятно. Willkommen Sie в su-филиал Вальгаллы!