Рихард Вагнер

Эта запись оказалась у меня настолько случайно, что, когда я обнаружил её в своей видеотеке, то даже не понял сначала, как она сюда попала. Видимо, захотелось почему-то вместо любимого Поннеля чего-то «не такого», и как-то оно оказалось тем самым. Постановка производит впечатление камерной студийно-концертной работы, поскольку театр в Dessau, на базе которого Йоханнесом Фельзенштайном был выпущен этот спектакль, имеет весьма скромный размер, а по внешним параметрам производит впечатление районного дома культуры. Я не знаю, какая в Дессау акустика, но звукосъём и работа оператора – прямо-таки сельпромовские (выставить баланс между оркестром и певцами, думаю, можно было бы и поосновательнее, а допускать дрожание кадра вообще-то даже любителям без стажа «разрешается» только при съемках буйных вечеринок). Чего не скажешь о спектакле. Это образец минималистичного направления в современной режиссуре, в рамках которого, пожалуй, ставить «Тристана» - надежнее всего. Да, хочется масштаба и декораций аутентичных мюнхенских представлений, но по сути «видео-концерт» - единственный способ достойно передать глубинные смыслы этого произведения. Здесь всё о человеке, а декор, если он доминирует (а классический оперный декор доминирует всегда), только мешает. Фельзенштайн это определенно чувствует, потому что организация пространства в его спектакле – близка к эталонной, если мы хотим получить от этой оперы все те ощущения, которые вызывает музыка этого шедевра.

Под звуки вступления диаметрально противоположно расположенные герои ходят по кругу, не сводя друг с друга глаз и медленно сближаясь. Совсем сойтись они не успевают, так как музыка заканчивается. Изольда надевает на свою красную прическу еще более красную шаль и усаживается на палубу, обнимая сундук-чемодан. Палуба качается…

Размещение оркестра за основным планшетом сцены даёт один неожиданный эффект: голоса исполнителей начинают «топить» музыку, и именно этот момент вызывает специальное неудовольствие по адресу звукооператора. В целом же сценография спектакля – почти совершенство (художник по всему – Штефан Рикхофф): на фоновом экране за оркестром мы видим видеопроекции океана, а между оркестром и зрителем вращается и качается в натуральную амплитуду «часть палубы», ограниченная с двух сторон нижними частями шпангоутов. Вся эта нехитрая конструкция по-настоящему завораживает: мы видим театр, мы понимаем всю его условность, но ощущение реальности всего происходящего и доверие ему – стопроцентные.

Костюмы выполнены в стиле, если не ошибаюсь, начала XX в. Их цветовая символика проста и прозрачна. В первом акте Изольда в сине-голубом с красной шалью, Брангена в походном светло-коричневом, Тристан в серой тройке, Курвенал в грязно-охровой шинели с двумя мечами за спиной. Во втором акте Брангена в брусничном, Изольда – в белом с алыми цветами, Тристан – в светло-коричневом (почти бежевом).

Изольда по полной программе использует весь стандартный арсенал безотказно действующих на публику театральных приёмов, и образ получается узнаваемо комфортным. Голос у певицы яркий, местами резковатый на верхних форте, но с глубоким бархатом, то есть низы утопают в полнозвучной красоте и объемности. И хотя на обоих регистровых переходах слышится дребезжащий оттенок, который придаёт образу Изольды налёт простуженной раздраженности. В исполнении Иорданки Дериловой главная героиня оперы издевается и глумится над своим избранником, и благодаря крупным планам мы видим извивающееся пламя её внутренней истерики и оскорбленности. В сочетании с миниатюрной фигурой певицы это производит невероятное впечатление: хрупкая ведьма – что может быть сюрреалистичнее? Именно это сочетание пульсирующей жестикуляции и мимики с точёным изяществом внешнего облика и порождает мистическую притягательность этой Изольды. Во втором акте голос Иорданки становится мягче, но бархатные низы куда-то пропадают. Подъезды к рискованным верхам существенны, а сами вокальные «макушки» знаменитого дуэта певицей только обозначаются. Либестод Иорданка начинает с «говорения», потом, упиваясь, распевается. Ко второй части монолога голос заканчивается, и мы слышим отсутствие низов, пропадает завершенность фраз, а мелодекламирование напоминает самодеятельность. Впечатление резко портится.

Рихард Деккер - один из тех Тристанов, которые уже в самом начале пугают своим светлым тембром, вызывая законный вопрос: а что же он будет делать со своим нежным голосом в третьем акте? Уже сцена любовного свидания II акта подтверждает этот скепсис: певец начинает понемногу задыхаться. Отчасти это происходит потому, что животом Деккер совершенно не работает, и я прямо прилип к экрану в любопытном ожидании, как он сможет выдержать эту партию на одних верхних резонаторах… Но во второй части дуэта певец «включил» диафрагму, но скучать мне не пришлось, потому что, сняв желетку, Тристан вдруг зазвучал высоким баритоном. Снижение динамики привело к полному разрушению общего впечатления: если голос Иорданки, раздевшейся до малиновой ночнушки, посеребрился еще большей негой, то лежащий под нею Тристан просто «перешел на прозу». На протяжных фразах голос Деккера подрагивал, а верха (в том числе на пиано) отчетливо подергивались хрипотцой. Хотя если бы меня попросили спеть лежа те верхние пиано, посадив предварительно на живот Иорданку в малиновой ночнушке, я бы и вовсе потерял дар речи. Но в III акте всё становится еще хуже: пения там никакого нет уже вообще, а то, что там происходит, и как это называется, я есть не понимать.

Александра Петерзамер очень хороша в роли Брангены – и вокально (чисто всё и красиво, очень правильная фразировка и динамический рисунок!), и драматически. Как и положено в хороших кастингах этой оперы, прекрасной Брангене соответствует безупречный Курвенал. Эта «небольшая, но ответственная» роль выразительно была сыграна Ульфом Пальсеном, но исполнена с неуверенными верхними пиано в III акте.

Король Марк в исполнении Марека Войцеховски выглядит злобным, звучит обиженно и с грубым шатанием на «нейтральной» середине и пиано. Неправильный король какой-то. До конца дослушать даже не смог. Я бы лучше спел, наверное…

Про оркестр я бы ничего не говорил. В целом всё было сделано на «условно допустимом» уровне. Темпы заданы дирижером Голо Бергом «живительные», поэтому никаких длиннот, никаких «растяжений», - всё компактно и собранно. Местами (вступление, предсмертный монолог Тристана) – хорошо, местами (обращение Тристана к Изольде после разоблачения) – какой-то скрип в струнных и «сифонный» призвук духовых. Есть пара криминальных мест. Так, в финале II акта все группы расползаются страшенным образом, но эффектный обморок Изольды отвлекает от отчаянного недоумения от качества исполнения этой важной кульминации… В монологе Марка в III акте жутко «съезжает» медь.

В общих чертах происходящее на сцене более или менее классично.

По повелительному жесту Изольды Брангена начинает готовить напиток: вытряхивает что-то из маленькой бутылочки и приносит уже полный кубок (чего она туда намешала, никто не знает). Опустошенная чаша с грохотом падает из рук Изольды... Оба героя оказываются в двух оранжевых лучах – не то закатного солнца, не то – яркого пламени, а на заднике мы видим алый закат. Через мгновение Тристан с Изольдой набрасываются друг на друга, и Брангене стоит серьезных усилий разнять невоздержанных влюбленных. По прибытию в пункт назначения Изольда в отчаянии падает к ногам Тристана.

Любовное томление Изольды в начале второго акта – кинематографично в лучшем смысле этого слова. На вращающейся сцене, которая теперь покрыта сине-зеленым фото-ковром, - расставлены вертикальные валуны. На заднике – далеко внизу - простор океана. Горит факел. Вбегающий Тристан набрасывается на Изольду и они в обнимку скатываются во всех смыслах по наклонной плоскости. Очень хорош лежачий дуэт.

Качество исполнения на троечку, а вот картинка – прямо с выставки! Ну очень хорошо. Хотя и не «по ремаркам». Особенно хороша мизансцена, когда герои держась за руки подбегают к границе оркестровой ямы, как к краю пропасти: если бы им еще не петь два часа, точно бы спрыгнули! Очень убедительно подбежали. Вбегающий Курвенал вкладывает Тристану в руки меч, но Тристан обреченно бросает его наземь. Падение на меч Мелота эффектно, а ранение – не очень. Но играют все отменно.

Третий акт весь в голубом: абсолютный штиль на хмуром океане, на голубой плите лежит раненый Тристан. Ребята поют в воющее-лающей манере, но играют, опять же, превосходно. Если выключить звук и читать одни титры, то – интересно. Со звуком – невыносимо. Мелодекламирование выходит душераздирающе жалким. В главном монологе Деккер просто хрипит, но вбежавшая в норковой шубе Изольда успевает застать его героя босым, но живым.

Сцена битвы Курвенала со всеми подряд получается, пожалуй, самым слабым местом постановки: защитник Тристана сначала неубедительными взмахами убивает Мелота, а потом бросается на короля и оттесняет его в левую кулису. На помощь «неправильному» королю приходят лучники и выпускают в ту же кулису чуть ли не дюжину стрел. Ну это надо богатую очень фантазию иметь, чтобы разумно объяснить эту эскападу. Мизансцена Либестода исключительно эффектна: Изольда забирается на камень, на котором лежит Тристан, и растворяется в луче света...

Поскольку самой сильной стороной этой записи является режиссура и сценография, приходит на ум шальная идея, что запись сделана и выпущена именно на их личные деньги.

P.S. Рекомендуется к просмотру с выключенным звуком.