Рихард Вагнер

Код участника 8

К посвящению.

Никому кроме Вас, высокочтимый господин Фейербах, не могу я посвятить этот труд, ведь с ним возвращаю я Вам Вашу же собственность. Но раз теперь она более не принадлежит Вам полностью, а является собственностью художника, я не могу быть уверен, не следует ли мне сдержать себя. Позволите ли Вы художнику вернуть Вам то, что Вы, как философ вручили ему. Порыв души и глубокое чувство благодарности за укрепление моего сердца обязывают меня преодолеть мои сомнения.
Не тщеславие, а только лишь настоятельная необходимость сделала меня на короткое время писателем. В ранней юности писал я стихи и пьесы, к одной из этих пьес захотелось мне написать музыку. Чтобы постичь это искусство, стал я музыкантом. Позднее писал я оперы, в которых воплощал собственные драматические сочинения в музыке. Профессиональные музыканты, к которым отношусь и я по своему положению, признавали мой писательский талант. Профессиональные писатели признавали мои музыкальные способности. В публике нередко удавалось мне пробуждать оживление, но профессиональные критики постоянно рвали меня на клочки. Из этих противоречий почерпнул я немало пищи для размышений, однако, когда я мыслил вслух, раздражал я этим обывателей, которые считают художника не способным к размышлениям глупцом. Друзья часто призывали меня изложить свои мысли об искусстве и моих стремлениях в искусстве письменно, я же предпочитал выражать свои потребности только в творчестве. Поскольку мне не удавалось в полной мере совершать это, я осознал, что не одиночка, а только общество может создать настоящие, подлинные свершения в искусстве. Осознание этого и попытка сохранить при этом надежду, означают восстание против нашего искусства и жизненных порядков. Решение восстать заставило меня вновь стать писателем. Профессиональные литераторы, которые наконец, когда отгремели последние бури, смогли вздохнуть свободно, находят непростительной наглостью, что «сочинитель опер» взялся за их ремесло. Но не их прошу я принять меня в свой круг, а только мыслящих художников, с которыми у них нет ничего общего.
Но позвольте и Вы, высокочтимый господин Фейербах, приблизить через это посвящение Ваше имя к моему труду. Ибо он обязан своим существованием впечатлению, хотя и не ручаюсь, что верному, которое произвели на меня Ваши работы. Тем не менее я полагаю, что Вам не безразлично будет увидеть доказательства того, как воспринял Ваши мысли один из художников, и как он со всей искренностью и усердием попытался поделиться Вашими мыслями с другими художниками, и ни с кем иным. Проявите же благосклонность к тому рвению, с которым создано было не только то, что принимаете Вы, но и то, что может не понравиться Вам.

Рихард Вагнер