Рихард Вагнер

СТ: Начнем с «горячего» - «Тристан» в Метрополитен. Партия Курвенала давалась трудно (как Вы сказали в антракте). В чем сложность этой небольшой партии для исполнителя больших вагнеровских ролей? И всё ли, на Ваш взгляд, в итоге получилось - не только вокально, но и в плане создания цельного образа?

ЕН: Главная трудность любой небольшой партии в том, что если что-то пошло не так (всякое бывает), потом реабилитироваться негде. Поэтому исполнение средних партий, как правило, сопряжено с огромной ответственностью. Партия же Курвенала в «Тристане» для меня была новой, петь ее пришлось набело уже в «Метрополитен», не обкатав дома. Она, как и любая вагнеровкая баритоновая роль, написана чрезвычайно сложным музыкальным языком, в весьма задранной тесситуре, местами даже выше, чем у Тристана, но с хорошими «окнами» для отдыха. Тут Вагнер позаботился о певцах, надо отдать ему должное. Я начал над ней работать за год до постановки и был хорошо подготовлен. Это очень облегчило мне работу.

Репетировали очень много. Декорации были сложные, многоярусная клеть с лестницами, по которой приходилось ходить почти в темноте. Стояла она в глубине сцены, что порождало проблемы с балансом, которые по ходу дела приходилось решать, даже отступая от режиссерских задач, на что Трелинский реагировал весьма болезненно. Проблем было больше технических, нежели исполнительских, как обычно. Курвенал довольно одноплановый образ, играть в нем особо нечего, надо просто быть в форме и красиво петь на хорошем немецком, этого вполне достаточно для этой роли. Ну и самое главное, справляться с ней вокально.

ОП: Что Вы вообще думаете об этой постановке?

ЕН: Не хочу ничего сказать плохого или хорошего, да и просто не могу, так как не видел спектакль из зала. Мнения у критики и у зрителей было неоднозначное, в основной массе негативное. Неудивительно: 5 часов почти полной темноты не каждый выдержит. Так что тут я воздержусь от комментариев. Процесс был очень напряженный. Мариуш стоял насмерть за «каждую пядь земли», спорить с ним было бесполезно по любому поводу. Зачастую многое шло вразрез с задачами музыкальными, как-то: баланс, контакт с дирижером и т.д. Работы было много, проводили в театре целые дни в течение полутора месяцев. Это нормально, когда ставится такой материал. Обстановка внутри коллектива была спокойная, все уже состоявшиеся певцы, никаких скандалов, никаких трений, каждый отвечал за свой фронт работ и делал это на все 100 процентов. На мой взгляд, постановка несколько громоздкая, но очевидно, это требование стиля.

ОП: У нас на сайте нью-йоркская постановка, как и следовало ожидать, вызвала дискуссию с полярными оценками. Вы, насколько известно, не ярый противник режиссёрского театра к опере - можете на каких-нибудь положительных примерах пояснить, что для Вас хорошая современная постановка того же Вагнера?

ЕН: Вот вы видели новосибирскую «Аиду»: фундаментальные декорации, буйство красок, дорогие костюмы, балансирующие на грани кутюр и исторических – чтобы выйти из театра, и чтобы потом еще весь вечер картинки перед глазами мелькали. Вот такой театр я люблю. А когда за неимением бюджета актеров, играющих германских богов, одевают в дешевейшие секондхендовые тряпки, сразу становится скучно. Я последнее время вообще за концертный формат. Полно хороших режиссеров, а интересных спектаклей по пальцам сосчитать. Не говоря уже о том какие спектакли у нас номинируются и берут театральные премии. Что-нибудь типа «Руслана и Людмилы» Большого театра, на котором люди плевались откровенно. Тем не менее, это, очевидно, «тренд» – испоганить все, что можно, окончательно и еще сделать это неким основным эстетическим фундаментом, на который надо равняться.

Я против постановок Чернякова ничего не имею, я не критик. Очевидно, все это гениально, видимо, я стар стал, ничего не понимаю - ну, просветите меня новейшими началами... Насмотрелся по миру всякого. Режиссерский театр в тупике, все свелось ожидаемо к обнаженным мужским гениталиям на сцене в каждом новом спектакле. Но это в Европе, а у нас его, по-моему, отродясь не было. То, что у нас считается режиссерским театром – обыкновенная низкопробная мейерхольдовщина в плохом смысле слова. Если европейская режиссура шла-шла и уперлась в стену, то наша вообще никуда никогда не двигалась, как и всегда всё в нашей стране. Поэтому настоящий вагнеровский спектакль вы можете увидеть в Мариинском театре. Это наш скромный «Летучий Голландец», в котором все, как надо. Без зауми и бредовых идей, мешающих слушать музыку.

СТ: На самом деле у каждого - даже антитрадиционалиста, не говоря об обычных людях - есть какие-то оперы, которые воспринимаются только в классическом варианте. Какие у Вас?

ЕН: Я не антитрадиционалист вовсе, я как раз скорее консерватор. В целом, такие оперы, как «Хованщина», «Борис Годунов», «Золотой петушок», «Царская невеста», «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Садко» и вообще вся столбовая русская классика мне больше по душе в хороших, дорогих, а главное, традиционных декорациях. Все остальное абсолютно чуждо и неестественно. Подчеркиваю, это мое личное мнение. В конце концов, не мне, а зрителю смотреть на все эти режиссерские экскременты. Мне суда нет. Оденьте меня в семейные трусы застиранные, поставьте на сцену стул - и я выйду, сыграю, спою, получу свой гонорар и пойду пить водку. А вот что делать с людьми, которые заплатили бешеные деньги за партер? Они выйдут оттуда с чувством, что их попросту развели как лохов - и будут совершенно правы, так как до них, наконец-то, дойдет, что режиссерский театр как раз и призван меньше потратить и больше заработать. Обыкновенный, скучный, банальный, осточертевший бизнес, ничего общего с искусством. И вопрос – пойдут ли они еще раз туда? Скорее всего, нет.

ОП: Можете ли Вы воспринимать оперный спектакль просто как зритель? Или профессиональная оценка в любом случае перевешивает?

ЕН: Давно не могу воспринимать как зритель. Начинаю анализировать, морочить себе голову, искать актерских и вокальных вшей. По этой причине на спектакли давно не хожу. Так, за кулисами постоять, над коллегами поржать, это у нас вокалистов, святое.

СТ: Вы работали со многими замечательными дирижёрами - случались ли среди них мастера, так скажем, фуртвенглеровского типа? То есть эдакие мягкие гипнотизёры без признаков мачизма? Или такие дирижеры действительно рождаются раз в пятьдесят лет, а в общем случае музыкальному руководителю оперной постановки свойственны совсем другие качества?

ЕН: Я работал с разными дирижерами. Самое интересное, все они абсолютно различны по манере работы с певцами, по манере работы с оркестром, по дирижерской технике, по человеческим качествам, по способности быть или не быть лидером, по способности быть хорошим менеджером своего коллектива и бизнесменом, по пониманию партитуры, по интерпретации последней, по темпам, по динамическому плану, по способности установить личностно-профессиональный контакт с каждым участником ансамбля, и (не люблю блатной жаргон) чисто просто по жизни, это все абсолютно диаметрально разные люди. Может быть, я не настолько тонкий музыкант, чтобы отличать почерк Фуртвенглера от почерка Кнаппертсбуша, или Спивакова от Лундстрема, но когда они начинают исполнять Вагнера, то звучит Вагнер, а не Фуртвенглер, я слышу Вагнера, а не Караяна. Поэтому, если честно, для меня не важно, кто стоит за пультом. Я тоже дирижер хора, я быстро найду общий язык с любым, я пойму любые самые сложные руки. Для меня в процессе работы главное, чтобы человек не козел был. Если вы думаете что какие то мелкие нюансы в темпах или динамике способны сильно изменить музыку, главную идею, сверхзадачу, поставленную композитором—конечно же, нет. «Золото Рейна», как было «Золотом Рейна», так и останется, нюансы же роли не играют, соответственно, не играет роли, кто стоит за пультом. Это дело вкуса слушателя, кому-то по душе один дирижер, певец, кому-то – другой.

ОП: Есть ли какая-то школа или какой-то исполнитель(и), которые помогли сформироваться Вашей творческой индивидуальности? Вас часто сопоставляют с Джорджем Лондоном, например…

ЕН: Мне до Джорджа Лондона как тому «Москвичу» до «Феррари». Каждый исполнитель по своему уникален, неповторим. Каждый человеческий голос единственный в своем роде и поэтому бесценен. У меня никогда не было идолов. Я был всеяден. В студенчестве я слушал все подряд, пытался подражать разным певцам и лишь недавно сравнительно, суммировав в конце концов весь накопленный опыт, вывел нечто среднее арифметическое, некую формулу, подходящую исключительно мне. Некая система вокальных приемов, набор инструментов, которыми я пользуюсь, отложив все на данном этапе ненужные.

Вообще, подражание кому бы то ни было – это самый первый осторожный шаг в поиске самого себя, без которого не обходится ни один певец в начале пути. Скажу честно: есть один певец, которому я до сих пор продолжаю иногда волей-неволей подражать. Это С.П. Лейферкус. Его безукоризненная дикция всегда помогает в немецком языке и спасает на случай, если вдруг приключилось нездоровье. Я его впервые услышал в Ковент-Гарден в 97-м году в партии Тельрамунда. Произвел впечатление. Мне тогда тоже захотелось, чтобы разборчивость моего текста в зале была на таком же уровне, как у него. Я начал над этим работать и работаю по сей день. Надо сказать, здорово организует весь вокальный аппарат. Я тогда сделал огромный шаг вперед в своем профессиональном развитии.

А в остальном слушать никого не надо. Все равно так не получится. Получится по-другому, так, как можешь ты. Плохо или хорошо, неважно. Главное – уникально и ни на кого не похоже. Оно всегда найдет свою аудиторию, пусть даже и небольшую. Последнее время я вообще замкнут на самого себя. Стараюсь ни слушать, ни смотреть лишнее. Вот сижу на постановке, и меня интересует только мой фронт работ. Больше свободного времени, больше отдыха, больше расслабления, и как результат, приличная вокальная форма в течение уже лет 10-ти.

ОП: «Вагнеровские исполнители - особая каста среди оперных артистов» - это миф или правда? Отличаются ли в действительности вагнеровские исполнители от своих коллег по оперному цеху и чем?

ЕН: Я против прямо такой формулировки. Это скорее не каста, а секта, некое закрытое общество. Люди, объединенные возможностью исполнения вагнеровской музыки, а возможность дана далеко не всем. У кого то нет здоровья выдерживать пятичасовые спектакли, у кого-то нет достаточно крупного голоса, способного покрыть плотную оркестровку, у кого-то нет способности к хорошему немецкому произношению, у кого-то нет мозгов, чтобы выучить на этом немецком длиннющий текст и держать его всю жизнь в голове, кто-то просто ленив, и ему неохота связываться с этим, хотя и обладает всем перечисленным, кто-то просто не любит музыку Вагнера.

Только имея все вышеперечисленные качества, ты сможешь стать «вагнеровским певцом». Последнее качество – любовь к музыке Вагнера, является самым главным, ставящим тебя в ряды апологетов, хранителей печати, тамплиеров, коими я считаю всех своих коллег, с которыми выхожу на сцену в вагнеровских операх. Это все настоящие труженики, истинные музыканты, самозабвенно отдающие без остатка всего себя, не думающие о славе, лаврах и о том, чтобы твоя не обремененная интеллектом физиономия торчала во всех витринах музыкальных магазинов.

ОП: Правда ли (как сказала Нина Стемме), что большие вагнеровские роли меняют и тело, и сознание так, что «уже не вернуться потом к Маргарите из “Фауста” и тому подобным ролям»? Изменили ли Вас как-то вагнеровские роли?

ЕН: Я с ней полностью согласен. Вагнер провоцирует рост личности, попев его лет десять, вряд ли вернешься к какому-нибудь Россини. Тебе просто будет до тошноты скучно, неинтересно, и скорее всего, наступит глубокая депрессия. Я поэтому и говорил, что это секта. Попав в нее один раз, обратно не выберешься.

Меня вагнеровские роли не изменили, я на них рос и стал самим собой. Я ведь Вагнера начал петь пораньше некоторых, тридцати еще не было - впрочем, у нас в театре это считается нормой, но тем не менее. Насчет, меняют ли вагнеровские роли тело, я не знаю. Нина выглядит великолепно. Сознание, конечно, расширяется в сторону того, что любой другой материал выучить не составляет никакого труда. Полторы недели я учил Филиппа II в «Дон Карлосе» наизусть, когда встал вопрос. Отменная тренировка памяти.

ОП: Попробуйте 1-2 словами определить главную суть характера («психологическое ядро») персонажей, которых Вы играли.

ЕН:(вагнеровские)

Голландец: Этакий циник разочаровавшийся, уставший от жизни, покупающий все за деньги, аррогантный до тошноты, но в душе, как всегда в таких случаях, очень ранимый, уязвимый, мечтающий о какой-то эфемерной любви, которая его спасет и вытащит из всех тяжких.

Вотан (Странник): Взбалмошный дурак, получивший ничтоже сумняшеся власть над миром и не знающий по причине слабоумия, что с ней делать, как и большинство известных нам товарищей. С серьезным нахмуренным лицом философа напортачивший вагон глупости, приведшей к необратимым катастрофическим последствиям.

Клингзор: Этакий Дарт Вейдер, перешедший на сторону темной силы, мстящий отвергнувшим его собратьям, преисполненный неудержимой гордыни, самолюбования и безмерной спеси. Мало того, сексуальный извращенец, садомазохист на голубой почве.

Тельрамунд: Уважаемый мной персонаж. Рыцарь без страха и упрека, воин, но попавший под каблук какой-то бабы, которая его приворожила, наплела ему гору вранья и возвысилась, использовав его как туалетную бумагу. То есть парень честный, раз позволил так себя надуть. Немного недалекий, естественно. Типичный мужик со своими недостатками.

Амфортас: Эдакая жертва. Нытик, угрызающийся совестью. Чем почетно застрелиться, он всю оперу ноет. Были времена, я его считал поверженным титаном, раненым львом, глыбой, а теперь поменял свое мнение. Слабенький до женского пола нытик, получивший корону по наследству и позволивший низложить себя, как ребенка, которого отправляют спать.

Гунтер: Попавший по дурное влияние старшего брата юнец, не имеющий своего мнения, неспособный принимать решений, слабовольная трусливая тряпка. Все, что у него есть, – это его фамилия, которую все хорошо знают и уважают. Им вертят все, как хвостом собачьим, всю дорогу, и лишь в конце, когда до него наконец-то доходит все, он обнажает меч – и то, чтобы побороться за кольцо. Аморфная личность.

Курвенал: Рабски преданный, как собака, друг, обожающий своего хозяина до грани гомосятины и погибающий, защищая грудью труп Тристана, так толком и не разобравшись, что вокруг происходит. Есть такие люди.

(невагнеровские)

Рупрехт: Просто мужик влюбился без памяти в красавицу, одержимую дьяволом - и она манипулирует им как хочет. Вполне себе жизненная ситуация.

Орест: Трагическая фигура. Пожалуй, ничего больше не могу сказать. Все правильно сделал.

Узник: Изможденный заключением бедолага. Его пытают, и физически, и морально, надеждой на освобождение. Всю оперу разговаривает сам с собой. Ясно, что давно повернулся рассудком. Восходит на костер с полной уверенностью, что его освободили, и это последняя пытка.

Филипп II: Старый импотент, у которого в семье бардак и в стране, соответственно, такой же бардак. Фигура слабая, как и положено быть королю.

Царь Борис: Это образ ходульный. Замученный совестью коронованный детоубийца, узурпатор, которого ни чуточку не жалко, даже несмотря на гениальные, выжимающие слезу страницы партитуры Мусоргского и его непрерывные вскрикивания и нытье.

СТ: С Вагнером Вы "живёте" уже давно, и, наверное, Ваше восприятие и музыки, и философии его менялось. В каких моментах или партиях это было наиболее сильно?

ЕН: У Вагнера философия одна – это самолюбование и гипертрофированный нарциссизм. Этим болел и другой хорошо известный нам немец, точнее австриец. Тут мы имеем дело с некой особенностью менталитета всех начитавшихся Ницше, который, на мой взгляд, всегда был идолом колеблющихся. Люди серьезно работали над своими комплексами, внутренними проблемами, и надо сказать, снимаю шляпу, преуспели. Я всегда считал себя вполне цельной самодостаточной личностью, мое восприятие не слишком поменялось за эти годы - не считая того момента, что партитура Вагнера бесконечна, как космос, и исполняя его даже в сотый раз, всегда найдешь в ней что-то новое, чего раньше не замечал. Это не Беллини, от которого блевать хочется уже через 20 минут. Таким образом, процесс познания все еще идет, и выводы о переменах в восприятии делать рано. С каждым спектаклем, с каждой репетицией ожидаешь сюрпризов и откровений. Поэтому этой музыке можно посвятить жизнь, и она никогда не приестся, не надоест и не потеряет вкус, как замусоленная жвачка.

СТ: Читали ли Вы что-то из литературных опусов Вагнера? Как относитесь к вагнеровским оперным и шире - общекультурным - теориям? Должен ли, по Вашему мнению, вагнеровский певец ими интересоваться или это, наоборот, мешает исполнению?

ЕН: Как-то прочитал «Еврейство в музыке», посмеялся. Очень веселая статья. Я все-таки за разделение труда. Вагнер пусть пишет музыку, я буду петь, а писать книжки оставим уже Ильфу и Петрову с Гашеком. Дело в том, что, даже если прочитать все вагнеровское литературное наследие и узнать все его взгляды, это совершенно не поможет певцу выучить и спеть Вотана в «Кольце нибелунга». Ему придется отложить статьи, включить запись и открыть ноты, и года полтора, не вынимая наушников из ушей, зубрить материал. Тут не до статей. Пусть всем этим занимаются музыковеды, это их огород и их кусок хлеба.

Я не говорю, что не надо развиваться вширь - надо. Но оно, еще раз повторюсь, никак не повлияет на ваш профуровень. Если вы Зигфрида спеть физически не можете, то после прочтения «Еврейства в музыке» так же будете не мочь, как и до. Так что сия литература совершенно к оному не обязательна. Чисто для себя полюбопытствовать – всегда пожалуйста. Читать книги вообще полезно для мозга, если он, конечно, у вас есть.

ОП: Ваше мнение о литературной стороне вагнеровских опер? Удобны ли вагнеровские либретто для пения? Насколько органично сочетаются музыкальные и «словесные» лейтмотивы?

ЕН: Вагнеровские тексты написаны такими архаичными конструкциями и таким аллегорическим языком, что их не понимают даже бедные немцы, поэтому всегда на спектаклях спят. Чего уже говорить о нас грешных. Дословный перевод этой абракадабры на русский вообще не поддается пониманию и требует дублированного литературного перевода, чтобы хоть как то свести концы с концами. Все сводится в финале к тупой зубрежке и, постфактум, подглядыванию прямого перевода, во имя правильной фразировки, с параллельной конвертацией в мозгу в литературный, чтобы уже точно знать, о чем поешь, и подключать эмоцию с отношением. Все это огромная интеллектуальная работа, требующая предельной концентрации.

Поэтому вагнеровские либретто ужасны, нелепы и неучибельны. Что неудивительно, ведь он был композитор, а не поэт или писатель. Нанял бы приличного либреттиста. Так ведь нет! Все сам буду делать, я – гений, а вы все говно. Вот как раз на либретто его гений явно засбоил.

ОП: В литературе, читая роман или стихи, трудно, почти нельзя отвлечься от личности автора. А нужно ли исполнителю представлять себе композитора как личность?

ЕН: Я не могу себе представить, что вот я вышел с копьем в руке петь Вотана, обливаясь потом под юпитерами, в невозможно жарком костюме - при этом с 3-х до 6-ти была репетиция, прогон, и времени после нее хватило только на быстро выпить чай в буфете, одеться, загримироваться, и на сцену. И вот я на сцене, лихорадочно пытаясь вспомнить первые слова - умудряюсь еще при этом успеть подумать о личности Рихарда Вагнера и значении этой личности в мировой музыкальной культуре. Смешно.

Исполнителю некогда думать о всякой чепухе. Музыка идет вперед, действие идет вперед, надо действовать здесь и сейчас в реальном времени. Думать некогда. Думают и представляют пусть музыкальные критики и зрители. Это их часть работы. Есть треугольник «композитор-исполнитель-слушатель». Один написал, другой исполняет, третий воспринимает и думает. Так работает музыка, как собственно, предмет. В литературе думает читатель, в музыке слушатель. Я занимаю совершенно другую позицию в этой системе. Вот когда я дома захочу послушать музыку, тогда сразу встану в позицию «слушатель» и начну уже представлять. Хотя, скорее всего, нет. Поставлю фоном и буду делать домашние дела, или вообще предпочту тишину, что случается последнее время гораздо чаще.

СТ: Россия вообще литературоцентричная страна. При первой же встрече мы рассортировываем друг друга на достоевцев и толстовцев и не мыслим интеллектуальной беседы без разговора о литературе. Как воспринимает такую систему ценностей музыкант?

ЕН: Я не замечал, чтобы меня часто выводили на литературные диспуты, очевидно, вследствие среды. Музыканты, как правило, варятся в своем соку, и этому есть веская причина. Специфика работы такова, что основное время уходит на занятия, практику, выучку материала, репетиции, выступления. На книги и на что-то еще попросту нет времени, и круг интересов не выходит за грань профессиональных. Это своего рода трагедия, но ничего с этим не поделаешь, Это так, и это факт. Я не «чтец Гаврила», хотя кое-что когда-то давно в доинтернетные времена читывал. С появлением высоких технологий читать перестал, как и все остальные. Очень жаль молодое поколение, которое вообще никогда не открывало книг по той же причине. А может, это и к лучшему. Зачем им Достоевский? У них есть GTA. Чего грузиться лишним? Ну, захотел, в ютубе «Преступление и наказание» сериал посмотрел, и дело в шляпе.

СТ: Модная мантра про интернет засчитана, и тем не менее - что Вы любите читать и при каких обстоятельствах?

ЕН: У меня две настольных книги – «12стульев»-«Золотой теленок» и «Похождения бравого солдата Швейка». Я их знаю наизусть. Открываю на любой странице и читаю с любого места. Эти в основном в уборной.
Слежу за творчеством Сорокина - этого читаю, как правило, в пути. Последнее время предпочитаю аудиокниги. Под них засыпаю. Хотя с огорчением скажу: читают отвратительно. Ни одной приличной записи пока не слышал.

СТ: А я слышала, и одну даже совсем недавно - Вашу. В Ваших же "Регенбургских аршхорншпилерах". При всей сугубой ироничности, это вещь, выстроенная вполне по гезамткунстверковым канонам. Что было первично для Вас в этой пародии на "Нюрнбергских майстерзингеров" – отдых от вагнеровской патетики? Желание поработать с музыкой не только в качестве певца? Или попробовать себя в качестве автора текста? Откуда, в сущности, взялись эти аршхорны?

ЕН: Это чистая «залепуха». Родилась идея - причем идея аршхорна как инструмента родилась еще лет 15 назад. Мы тогда очень смеялись, разрабатывая эту тему. Потому что чисто теоретически это все вполне возможно. И, соответственно, имеет право на жизнь хотя бы и в таком воплощении – просто как некий апокриф. Пока что это все существует на бумаге. Конечно, венцом творчества могло бы являться настоящее воплощение, но, боюсь, на такой объем работы жизни не станет, учитывая занятость и мою, и моих коллег. Впрочем, мы еще не сказали «нет». Для меня лично это была возможность поточить стиль письма лишний раз, ибо я не чужд сочинительства. Я пишу стихи, вот и в прозе себя попробовал наконец-то.

СТ: А ещё Вы рисуете, что не может не радовать Ваших поклонников. И здесь мы снова обнаруживаем Вагнера, целую серию работ - и снова с ироничным постмодернистским переосмыслением сюжетов. Что скажете по поводу своих "живописных критик"?

ЕН: Я вообще всегда стоял на позициях критического подхода ко всему. Для меня не было эталонов, идолов или каких бы то ни было других точек абсолютной опоры. Все достаточно зыбко и хрупко, и у Вагнера куча недостатков, если присмотреться. Я не сторонник слепого поклонения кому бы то ни было, вследствие именно того, что я занимаюсь всем этим профессионально, и, по факту, всю свою жизнь занимаюсь препарированием. Это скучно, я согласен, но это моя работа. Я давно уже вырос из тех штанов, в которых я ходил молодым восторженным идиотом. Все иллюзии улетучились, как сон. С этим жить тяжело, вот развлекаю себя всякой чепухой.

ОП: Вообще о рисовании: когда и как началось это увлечение? Расскажите немного об этом «внесценическом» творчестве. И о том, что любите в живописи (художники, стили и т.п.).

Рисую, как правило, на гастролях, когда надо проводить вечера не в барах и публичных домах, а тупо у себя дома. Режимить, вовремя ложиться спать, меньше общаться с посторонними людьми, меньше ходить по улицам. Во-первых, можно подцепить какой-нибудь грипп, кругом все кашляют всегда; во-вторых, можно зарулить не туда, куда надо, и вернуться домой под утро, а ночью надо спать. Голосу нужен сон. Вот такая скучная вокальная жизнь. Сидя дома, что делать? Я рисую, сочиняю музыку. Успокаивает нервы, удерживает на месте. К этому я пришел сравнительно недавно, очевидно повзрослел. Или постарел. Скорее, второе.

К вопросу о художниках: никогда не любил шарлатанов, коих много среди этой братии. Не люблю бездумную мазню а ля Кандинский. Этот ведрами лил краску на холст. Полный ю-туб. Втюхивать мне это за какой-то шедевр бессмысленно. А то, что люди покупают это на аукционах за миллионы, ну, это их проблемы. Их развели как полных лохов, вот вся история.

Люблю старых итальянцев, люблю сюрреалистов – Эрнст, Дали, Магритт. Ненавижу импрессионистов. Из наших – 20 век: Константин Васильев, Владимир Куш, Вася Ложкин, конечно, он наш современник.

Люблю гравюры Мориса Эшера, рисунки Чурлениса, Киттельсена. Билибин очень нравится. Я всеяден. Художников много. Сложно за всеми уследить. Рембрандт никогда не трогал. Гойя скорее поздний, когда с ума сошел. Пока рисовал августейших особ, это было ни о чем. Русский музей люблю в целом. «Ночь над Днепром» Куинджи – с детства любил эту картину. Айвазовского побаивался всегда. Он, конечно, крут, но давил мне на психику. Может быть, потому, что я воду не очень люблю. Старые голландцы нравились всегда – Кранах, Брейгель, Босх. Как-то в таком акцепте.

ОП: Ваш репертуар разнообразен – от барокко (Моцарт, итальянцы) до модернизма и додекафонии (Прокофьев, Даллапиккола). Не попробуете суммировать 1-2 словами, что главное при работе исполнителя в этих стилях?

ЕН:
Модернизм и додекафония: Слух и железное чувство ритма. Впрочем, это фундамент, нужный везде.

Вагнер и другие романтики: То, что выше, плюс отличная память, знание хотя бы азов немецкого, крупный голос.

Барокко: Тот же фундамент, плюс компактный красивый голос, знание особенностей стиля, коих в барокко множество. Это целая наука. Этому учатся долго. И занимаются потом всю жизнь только этим.

СТ: Теперь, конечно же, про рок - как-то Вы сказали, что сейчас на музыку для души уже не хватает времени. Досадно, если это так и осталось, но тогда хотя бы расскажите немножко о том, что любите.

ЕН: Когда-то любил, что потяжелее, да потупее. Молодость, знаете. А сейчас стараюсь проводить досуг в тишине. Ибо ушки надо беречь. Уши – это наш инструмент.
Рок-музыка давно уже умерла, остались безликие коммерческие эрзацы, не имеющие художественной ценности. А все, что надо, я давно наизусть знаю. Зачем это слушать. Это давно в крови. Как говорил покойный Лемми Килмистер из «Моторхед»: «Лучшая и любимая музыка – это та, что слушал в детстве». А в детстве были и «Пинк Флойд», и «Генезис», и «Айрон мейден», и «Блэк саббат», и «Слейер», и «Селтик фрост», и «Содом», и всякая другая фигня, кою не упомнишь.

Главное было отрастить патлы, увешаться цепями и идти на улицу телебомкаться с такими же, как ты, малолетними имбецилами. Музыка была, как говорят немцы, адабай - «при этом же» не пришей собаке хвост. Весело было, ничего не могу сказать. Только это все было нужно тогда. Сейчас другие времена, другие интересы.

СТ: И ещё о личном - Мурманск, Ваш родной город. Когда смотришь "Космос как предчувствие", создаётся ощущение, что это по-своему очень даже романтичное место. Однако некоторые люди, которые оттуда приезжают, утверждают обратное и говорят, что это просто сплошной депресняк и никакой романтики там нет. А для Вас Мурманск какой? И вообще что для Вас этот город - молодость в рамке или более живой источник чего-то?

ЕН: Мурманск моя родина, там прошли лучшие годы моей жизни, это мой любимый город. Куда бы меня ни занесло, я все время мечтаю туда вернуться. Возможно, так и сделаю. Фантастически красивая природа, простые, красивые и креативные люди. Владимир Кузьмин, Сергей Курехин, диджей Грув, например, мурманчане, учились в нашей музыкалке.

На первый взгляд там, конечно, темно, холодно, промозгло. Но как в любом городе, надо подождать, пока он впустит тебя. Для этого надо там пожить, а не в командировку по делам слетать на пару дней. Кольский край суровый, не каждого привечает.

Ну и молодость в рамке тоже. Понятно, что в эту воду уже не войдешь, там многое изменилось, но осталось много еще ниточек, связывающих меня с этим городом. Там каждый двор полон романтики. Не верьте никому, они ничего не знают об этом городе.

СТ: Спасибо, мы поняли - и вообще за интервью тоже большое спасибо. Дальше у нас будет короткий блиц и Ваши ответы в опросах, проводившихся на сайте.

БЛИЦ-ОПРОС

Лучший город (или просто место) для жизни?
Там, где семья.

Лучший город для выступлений?
Питер.

Три любимых не вагнеровских оперы?
«Война и мир», «Хованщина», «Катерина Измайлова».

Три любимых книги?
«12 стульев», «Швейк», «Голубое сало».

Три любимых фильма?
«Большой Лебовски», «Космические яйца», «Голый пистолет».

Можно ли ходить в оперу в джинсах?
Если больше не в чем, то можно. Не в трусах же.

Кто учил Вас завязывать галстук?
Я не умею завязывать галстук

Главное в женщине?
Трезвый образ жизни

Самая странная профессия?
Лаборант по анализу кала

Главное изобретение 20 века?
Атомная бомба

Ваша любимая порода собак? (или котов, кого больше любите)
Шпиц

Что Вы напеваете в хорошем настроении?
«Touch to much» AC DC

ОТВЕТЫ В ОПРОСАХ

Что на протяжении последнего века явилось, по-вашему, наиболее эффектным воплощением вагнеровской идеи Gesamtkunstwerk?
Лучшие постановки опер самого Вагнера

Какой фильм представляется Вам наиболее интересным развитием вагнеровской темы?
«Карнавальная ночь» (1956) для «Запрета любви»
«Властелин колец» (2001-2003) для «Кольца нибелунга»

Какое из произведений русской литературы Вагнер, на Ваш взгляд, предпочёл бы в качестве основы для своей оперы?
Лермонтов "Демон"

С кем из своих героев Вагнер, на Ваш взгляд, ассоциировал себя в наибольшей степени?
Зигфрид

Предпочтительная театральная форма вагнеровских либретто в современных условиях?
Лучше заранее изучить перевод либретто, чтобы в театре не отвлекаться
Тексты Вагнера такие бредовые, что лучше просто слушать музыку

Какие постановки опер Вагнера Вы предпочитаете?
С эффектной, со вкусом сделанной картинкой

Кто из современных дирижёров представляется Вам наиболее интересным интерпретатором Вагнера?
Валерий Гергиев

Какова, на Ваш взгляд, основная причина предательства Вотаном Вельзунгов в «Валькирии»?
Недомыслие Вотана, не нашедшего аргументов в споре с Фрикой

Самый абстрактный вагнеровский сюжет, не приложимый к реальной жизни?
Тангейзер

Вагнеровская опера с самым красивым текстом (на немецком)?
Парсифаль

В какой опере Вагнера действия главных героев выглядят наименее мотивированными?
Тристан и Изольда

Основные идеи какой вагнеровской оперы для Вас наиболее привлекательны?
Гибель богов

Любимая вагнеровская драматическая сцена с физическим противоборством героев:
Бой Лоэнгрина с Фридрихом (Лоэнгрин, акт 1)

Самый неблагозвучный вагнеровский фрагмент:
Монолог Вотана (Валькирия, акт 2)

Самый затянутый вагнеровский фрагмент:
Рожок во вступлении к акту ("Тристан и Изольда", акт 3)

Любимая вагнеровская увертюра/прелюдия:
Увертюра "Лоэнгрина"
Увертюра "Парсифаля"

Любимый вагнеровский симфонический фрагмент (кроме увертюр):
Траурный марш (Гибель богов, акт 3)
Финал "Кольца" (Гибель богов, акт 3)

Любимый вагнеровский дуэт:
Парсифаль и Кундри (Парсифаль, акт 2)

Любимый вагнеровский хор:
"Zum letzten Liebesmahle" (Парсифаль, акт 1)
"Geleiten wir im bergenden Schrein" (Парсифаль, акт 3)

Любимая вагнеровская ария для бас-баритона / баритона:
«Leb wohl, du kühnes, herrliches Kind» (Валькирия, акт 3)

Любимый вагнеровский хит:
Прощание Вотана и волшебный огонь ("Валькирия", акт 3)

© Copyright: wagner.su, 2016
Ссылка на сайт при использовании данного материала обязательна.

---

Евгений Никитин, краткая биография